Памятники

Узнай. В твоей или соседней области
Есть непременно памятник такой:
Стоит жена, не ведая о почести,
Ребенка держит нежною рукой.
Над ней зима кружится в белом саване,
В охладу теплым года временам.
А дети – голуби. И разлетаются они
По дальним далям, по чужим краям.
От славного полета от высокого
Ни мало не удерживая их,
Стоит она, заране одинокая,
Волнуясь о судьбе детей своих.
Ты возложи цветы к ее подножию,
И покорми окрестных сизарей…
Все в нашей жизни – лишь по воле Божией...

Уважаемые
товарищи потомки!
Роясь
в сегодняшнем
окаменевшем дерьме,
наших дней изучая потемки,
вы,
возможно,
спросите и обо мне.
И, возможно, скажет
ваш ученый,
кроя эрудицией
вопросов рой,
что жил-де такой
певец кипяченой
и ярый враг воды сырой.
Профессор,
снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу
о времени
и о себе.
Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный,
ушел на фронт
из барских садоводств
поэзии —
бабы капризной.
Засадила...

Война! Страшнее нету слова…
Война! Как много боли в нем…
И если кто-то знает хоть немного
Каким был знаменательным тот день,
Когда великая держава отстояла,
всех сыновей погибших на земле родной,
Когда мать сына дождалась с победой,
Когда жена встречала мужа у ворот!
Тогда все знали о цене победы,
О крови, пролитой за дружбу, за народ!!!
Мы будем помнить вас отцы и деды,
Мы пронесем всю память сквозь года…
И возложив цветы у памятника Неизвестного Солдата,
Скажу «спасибо» глядя...

Распустилась зима, лепестками укрыв безысходность,
Утопают в сугробах прогнозы на плюс за окном.
Меховые одежды, телам предающие плотность
Уничтожены молью, как память о счастье былом.

Погружаясь в рассвет, что укрылся под чёрной вуалью,
Вновь всплывают вопросы: «Как долго нести этот крест?».
И хочу или нет, но ступени по жизни спиралью,
Как итог - наказанье на веру не пройденный тест.

И вернувшись в себя, не найти вновь дорогу к истоку,
Всё укрыто снегами от всех в ожиданье суда...

Душу вдохнёт кто-то в камень,
Он под резцом оживёт.
В нём мечта скульптора с нами,
В нём его сердце поёт.

Памятник это ль героям,
Сфинкс ли, в пустыне стоит.
Сердце всегда в нём живое,
В камне с людьми говорит.

Камня так много на свете,
Но жив он только когда,
Тот, кто талантом отмечен,
Шлёт в нём привет сквозь года.

Каменный идол печальный,
Смотрит угрюмо слегка.
Древний рисунок наскальный,
Дарит тепло сквозь века.

И пусть исчезнет след наш,
Но тепло вечно живёт.
В том...

Иван Мартос, ты был в скульптуре первым,
Кто смог увековечить тех двоих,
За кем народ поднялся, чтоб низвергнуть
Дух польский из своих земель родных.

Твоё творенье в каждом сердце русском
И в самом сердце Родины моей,
И сотый раз я наполняюсь чувством
Восторга, ведь события тех дней -

Истории значительные главы
О подвиге бессмертном, о пути
России многоликой, вечной, славной,
Умеющей саму себя спасти.

Но время смутно вновь, в который раз…
Появится ль в России новый Спас?..

Соорудили власти предержащие
намедни памятник Бориске...
Ну, коль забыл уж кто,- то первый
наш российский Президент...
Когда ж его взорвут, хочу спросить,
и мраморная пыль, белея в обелиске,
поразлетится в стороны.- Народу души
ублажая...- Плебс, лови момент!

Чтоб факт осилить, в воздаянии за
дела его, и в столь поступке благородном,
наверно, надо быть каким-нибудь
( Да пусть меня простят кавказцы... ), но джигитом...
А население, как право клянчит:
«Камень ирода во зле...

Вы ушли,
как говорится,
в мир иной.
Пустота...
Летите,
в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин,
это
не насмешка.
В горле
горе комом -
не смешок.
Вижу -
взрезанной рукой помешкав,
собственных
костей
качаете мешок.
- Прекратите!
Бросьте!
Вы в своем уме ли?
Дать,
чтоб щеки
заливал
смертельный мел?!
Вы ж
такое
загибать умели,
что другой
на свете
не умел.
Почему?
Зачем?
Недоуменье смяло.
Критики бормочут...

подари мне одежду из стали –
голубой, синеватой, подернутой дымкой, каленой!
привези мне из Таллина
холодок и усталость ночного полета!
я твои целовал отпечатки на терпком стекле
золотого бокала,
мы почили в тепле
валериановых капель и запаха камфары…
голубиного кала на всех подоконниках – залежи
мы с тобою нахалы, живущие как бы во сне,
только это не сон и не тлен родового пожарища –
он не родственен мне…

подари мне одежду из перьев
голубиных, синеющих, пегих,
городских...

В Москве задержан «друг степей калмык».
К Кремлю он ехал с бомбой напрямик!

Он вёз её в автомобиле.
Так нам сначала сообщили.

Потом сказали, что уже не странно:
Он – не калмык, а уроженец Дагестана.

Был прерван смертоносный тот маршрут.
Зачем же бомбы к нам они везут?!

На то, чем стал сегодня Дагестан,
Глядит с печалью «гордый внук славян».

Живём мы все в стране какой-то дикой!
Был взорван изнутри Союз великий.

Не стало больше прежних братских уз.
И страждут все - и...