Паденьем

Ты, словно крепкое, красивое растенье,
Чей стебель гибок, зелен и высок,
Настырно ищешь в почве влажный сок,
Не отличая взлета от паденья.
Ты очарован солнечным лучом,
Ныряешь в темноту, и в ней сникаешь,
И таешь, таешь, безвозвратно таешь,
Спасаясь только утром под дождем.
А я парю. Я вне земных корней.
Мне нужен свет, как друг, а не опора.
В том - сущий смысл нашего позора,
Бесцельно прожитых в совместной скуке дней.

Звезда проколола собой небосвод,
по сердцу скользнула печально.
Её не заметил ночной хоровод
в своём колпаке ритуальном.

Хотелось бы видеть рождение звёзд,
их путь проследить до паденья,
и где зажигаются звёзды всерьёз
талантом, а не извращеньем.

Нельзя их просеять простым решетом.
Чем можно измерить сиянье?
Когда от сияния очень светло,
звезда получает признанье

Лисица, лисица водой золотистой
По тонкому снегу, неспелому в целом,
Несмело течёт в одиночестве белом,
Сшивая стежками поверхность батиста.

Волчица, волчица - вины обретенье
Без признаков лета - за призраком ночи,
Что солнцем помечен, луной позолочен,
Скользит безымянно, бесполою тенью.

Синица, синица запутала вязью
Расшитого воздухом следа паренья -
Канвой золотистой, своим опереньем
Осколки батиста в плетении бязи.

По снегу, по снегу, по ткани, по ткани...

Какое нелепое лето,
Какая прекрасная осень,
Какие небритые лоси
И лисы на велосипедах!

Какое абсурдное буйство
От гадства непрошенных мыслей:
- Что рамы опять не помыли
И мух не смахнули с искусства.

Но мысли, что надо, не лезут,
А тех, что залезли, не видно,
Их смысл с ухмылкой, ехидно
Ехидной кивает нетрезво.

Какие рогатые лоси,
Какие наивные люди!
Друг друга стремительно любят
И падают лицами оземь.

А те, кто остался на ветках
Сжимая промежность и...

Поиграйте фибрами души –
На старинном этом инструменте!
Не сыскать нежнее струн на свете,
Сколько память чувств ни вороши.

Разложите на пюпитре ноты,
Чуть оправьте старенький сюртук,
Приглушите сердца частый стук
И пенсне наденьте с позолотой.

Небольшим этюдом ре-минор
Сдайте в жизнь вступительный экзамен,
Охватите в прихотливой гамме
Бездны моря и вершины гор.

Совместите времена и нравы
В консонансе благородных струн.
Оживите голос древних рун,
Быль сказаний...

О, как тревожила гитара
звучащим, звонким серебром,
аккорды каждого удара
ложились красочным ковром!

Её я слушал с умиленьем,
и замирало сердце с ней,
и разбивалось при падении
о грани острые камней!

И вновь взлетало в упоении,
переступая через боль,
в волшебных музыки владеньях,
оно души играло роль.

На самом пике нот высоких
оборвалась, заныв, струна...!
Обидно то, что так жестоко
душа упасть обречена...!

Я говорил с тобой на языке любви,
Выстраивал, сбивал слова гуськом, в затылок,
Вгонял в пульсирующий контраданс крови, В токката выводил, и в аритмии стыла,
Дымилась, шелушась окалиной, душа,
Басами ухала низвергнутая лава,
Вздыхала, лопалась, стволами вороша,
Кристаллизуясь в углеродистые сплавы.

Я говорил с тобой о синеве небес,
О радуге, грозу венчающей под тучей,
О переливах птиц, о том, как зелен лес,
Как голос тишины перед рассветом звучен,
О расточительстве...

Из трепета рожденное тепло
Обвенчано холодными руками...
Я больше не могу любить слезами, Но в вечности прощенья не дано...

Измученные ликами глаза
Не видят от костра освобожденья...
И мир больней не знал еще паденья,
Чем эта беспредельная тоска...

Летят в ничто угасшие огни...
И смех чужой чужие студит губы...
Быть может, не осталось ни минуты...
Но скрылись обезумевшие дни...

Проникнул в сон бездонный непокой...
И пусть, что я тебя не забываю...
Лишь двери тихо-тихо закрываю...

Шедший плавной линией меж луж, [1]
Руки в задние карманы джинс опустивши.
Люди сопутствующие свернули на сухое,
Кто-то завернул; остальные – точно так же поступившие.

Толпясь и толкаясь, друг другу наступая на ноги,
По узкой, но сухой дороге.
Матерясь про себя и улыбаясь сквозь зубы,
Своему невидимому наблюдателю выказывая спокойствие.

Шедший линией от края до края, [2]
Бегущий не глядя, по выступу бордюра.
Над большой бездонной лужей нависая,
Мыча под песню неба партитуры...

Схватив за хвост почти(!) Волчицу,
В замужестве слыла Лисицей,
Волк бросил тушку(!) на хребет
И, по тропе, как в небылице,
Не с "красной шапочкой", с амбицией,
Погнал, как помните, к норе...

Лес загудел от "хамства" Волка,
Перевоплощения Лисы.
Медведь, в "Суде", не видя толку
Побрёл к Медведице... Песцы,
Играя мехом, тихо смолкли,
Решили подождать весны,
И, поменяв(!), подобно Волку,
Свою песцовую, блин, норку
В берлогах счастье обрести.
Чтоб шкурки их, забыв иголки,
В шубах...