Падать

Январь – мужик, одетый как невеста,
А может воин в белом кимоно?
Но как-то всё нелепо и смешно,
И белое ему совсем не к месту.
Не телевизор я смотрю – окно;
Там тоже чёрно-белое кино.

Я телом здесь, но вылезла душа
Из тела, как из ношенного платья,
И вьюга, как по умершей заплача,
Уже не понимает ни шиша,
Что я уже готова сделать шаг,
Чтобы упасть… в январские объятья.

И вот, я поднялась почти до неба,
Вот подоконник под моей ногой,
Я словно на вершине снеговой
Горы в пять...

Весна!Как много в этом слове,
Как ясен свод над головой.
Уж талый снег пополнит вскоре,
Все речки - пенистой водой.

О,Боже мой,как пахнут ивы.
Как хорошо средь тишины,
Встречать весенний,колготливый
Неповторимый дух весны.

Того гляди,луга с полями,
Сплошным наполнятся теплом.
Весна уже не за горами,
Весна блаженствует кругом.

В кулигах* гам и оголтелость,
По падям* бродит вертопрах
И блики неба,то и дело,
Сквозят восторженно в ветвях.

Вот он цветень!В сырых аллеях,
Все...

Никуда не уйти, никуда не уйти, никуда не уйти.
Это снова октябрь, это он у тебя на пути.
Это он приставляет к злачёным церквушкам леса –
будто птицу жар-птицу роняют в поля небеса.
Это он открывает продажной «Матильде» окно –
он один – из двенадцати – копит своё серебро,
даже если оно упадёт на счета в декабре,
пёс его сосчитает, звеня у себя в конуре.
Этот дым над скитом, этот пряный воскуренный дым –
это крейсера выстрел, который не стал холостым.
Это судьбы как притчи, и притчи...

Рубят лес — и щепки летят,
Щепки летят — и падают в смерть.
Срубят жизнь — не вернуть назад,
Снова её — уже не спеть.

Пёс посажен — на цепь людьми,
Но он сыт — и привык он к ней.
Волк не пёс — и чем хошь корми,
Будет рваться — он в мир зверей.

Птицы летят — у них есть крылья,
Человек не взлетит — ведь он бескрыл.
Должен внизу он — дороги пылью,
Жить и дышать — сколь есть в нём сил.

Миру мир — это лозунг просто,
И от добра — не найти добра.
И не избегнуть — нам всем погоста...

Серый заяц жил и жил,
Болтуном в лесу он слыл.
Как-то заяц брёл в лесу,
Радость нёс денёк ему,
Песни громкие он пел,
Вдруг зайчонок онемел,
На тропинке лось лежит,
Лось и ног не шевелит.
Заяц дело в лапы взял,
Заяц громко закричал:
- Потрудился я, слов нет,
Будет славным мой обед!
Съем лося в один присест,
Мне не лить пустых словес!
К зайцу тут сорока, прыг,
Клюв она раскрыла вмиг:
- Вижу, заяц, ты храбрец,
Всем бойцам в лесу боец,
Вот лося, смотрю, добыл,
Как тебе хватило сил...

И вновь мотыльки гибнут под фонарями...
В гортани их алой ещё не оборваны звуки...
И струны их болью ещё не запели...
Их память ещё не носила разлуки.
Игра их до пыли не пепелила...
Магический круг заклинателей смерти...
Метафора яркая мёдом не лечит
Всех тех, кто расплескан иллюзией драмы.
В бокал бледно-белый построчно,по капле
Внесите меня в список Ваших прочтений
Мы пьяно немеем в рассыпанных танцах,
Касаясь осколков утонченных желаний.
И вновь распадаемся в белые звуки,
И вновь...

Я пишу твои губы...
Ты спрашиваешь, почему во мне еще так много любви...
А в моих закрытых глазах мы после рассвета и ночи -
Матадор укрощающий матадора.
Соль падает из моих глаз, слова в воздухе, я их выдохну губами в губы...
Я пишу твои губы...
Все что делает нас красивыми возрождено из пепла,
Пеплом целовано...пеплом станет...
Кроме одного...
Когда у тебя отберут тело останется лишь Душа.
Жизнь это краткое эхо, воспоминание,
Оклик прощания меж бездной, глубиной и пустотою сада...

В белой обложке книга февральского сна.
Падает под ноги лист смятый, последний...
Там, где увидишь во всем ты тени и пепел,
Шепот и шелест выберет снова тебя.
Можно отречься от букв в тишине высоты
И написать о прошедшем терновую строчку,
Слышать таинственный знак шелковой красоты,
Тот, что и нас и молчание пишет построчно.
О, невесомая... нежная жажда моя,
В листьях вчерашних сними с меня эту корону!
Мне из ладоней достань эти гвозди из льда,
Выпей стихи и отдай меня белому слову...

Сны листвы зелены.
Они знают больше, чем смерть,
Они знают больше, чем жизнь
И не страшно им зеленеть.
И не страшно им умирать
Будто в сон их подсыпан яд.
Быть точнее и тише...молчать.
Вечность снова накроет им стол
Этим воздухом, что вечно свят.
Белый хор белых их матерей,
Где опознан только лишь голос,
Голос матери ставшей твоей.


Я обнимал растерянное время,
Я больше не был неуспевшим,
Я не устал искать таинственного зверя
С печальным обликом ступающей зимы.
Как постарела...

Дай мне дождя, чтобы умыться,
едкая соль режет глаза...
Из родника, дай мне напиться
- падают слёзы на образА.

Сердце моё - солнцем наполни,
благослови жаждою жить...
Серой тоски, жгучие волны
- сил больше нет псиною выть.

Пусто в душе... пусто в квартире..,
как мне одной утро встречать..?
Страшно вставать... ноги как гири,
видно Судьба ставит печать.

Жадно вдохну запах рубахи,
будто бы ты не уходил...
Горькая весть маленькой птахи..,
и до мечты ты не дожил.

Вырвала...