Озорство

Мне говорят, - "любить нельзя
Её такую.
Добра желают лишь друзья",
И атакуют.
Всё объясняют, что и как,
Иначе хуже.
Простой доверчивый дурак
Ведь сядет в лужу.

"Тебе с три короба наврут
Какой ты славный.
Что ты в постели сильно крут,
Так и подавно!
Скорей забудь её совсем,
Найди другую."
Но я не буду жить, как все,
Заинтригую.

Всё то, что прожито вдвоём,
Не ваше дело.
Ведь у меня душа поёт
И как запела.
Я без помощников пойму,
Что сердце хочет.
Возможно, что для вас...

Кормить кота, и ничего не трогать —
Первейший чин земного бытия,
Единственная верная дорога,
Где нет ни обольщенья, ни вранья.

Нет обещаний, поздних писем, ветра
Ночных дорог, и расставаний нет,
На этих берегах довольно света,
Чтоб солнцу игнорировать рассвет.

Чтоб не бродить от Пряжки до Фонтанки,
От Мойки до канала и моста;
Нет никакого смысла в перебранке
Буксиров на Неве. Корми кота.

Не выходи из дома без таланта,
Не порицай Жозефовых длиннот,
Не повторяй ошибок эмигранта...

Выпью всё до дна,
В судьбе-долюшке.
Радость счастья сна,
Боль-грусть в горюшке.

Горе сам на сам,
Залпом молча пью.
Радости друзьям,
Разделив, налью.

Озорство потех,
Юности шальной.
Разделю меж тех,
Кто мне мил душой.

Тяжких дум беду,
Песнь печальную.
Спев, судьбы найду,
Суть сакральную.

Выпью всё до дна,
В судьбе-долюшке.
Что взрастит она,
В жизни полюшке...
Марковцев Ю.

!
Я
Уж
Сам
Тебя
Смогу
Любить
Любовью
Страстно
Неустанно
Филигранно
Неповторимо
И персонально
На руках носить
Безукоризненно…
Может это странно
Всегда одну любить
До коли непрестанно
Бей сердечное биенье
Пока могу живым ходить
Довольно славословить…
Между строчками блудить
Пора чего-нибудь свершить…
Ты здесь была – вот тень твоя
Она моя без всякого сомненья
Вольна игрой и в сердце жженье
Возможно ль генное омоложенье
Чувствовать могущество в груди...

Вроде удалилась боль, в груди ей неуютно,
Жалу оголиться трудно - ужалить сердце вновь.
Улетучилась печаль, с милой дамой, ох, уютно,
Драмы слёзные, попутно, перекочевали вдаль…

Горизонт и облака, их слиянье так конкретно,
Даже смертному заметно, сколь примета дорога.
Образ милой и судьба, соединенье неразлучно,
В песнопении созвучно, в нём творенье и цена.

Изведение беспредела - породило существо,
Низводимое пятно, поглотившее часть тела.
В нём воспрянула черта, мнит лирическое...

Мне не надо дворцов и злата,
Мне бы неба счастливого знака.
Да свободы напиться запоем,
На коне проскакать чистым полем.

Чтоб цыганка гадала с задором,
С озорством и с природным напором.
Чтобы друг не подвёл в лихолетье,
Да и жизнь не стегала-бы плетью.

Неба чистого над головою,
Научится владеть над собою.
Мне не надо дворцов и злата,
Мне бы неба счастливого знака.

Ветер играет на дудке небесной,
Ветер - бродячий певец;
Гладит незримой рукою чудесной
Шерсть длиннорунных овец.

Бедный пастух, что родился на воле,
В яркой поляне у гор,
Властью - сильней короля на престоле
Он наделен с давних пор.

Он подчиняет, играет, волнует,
От озорства своего
Разных красоток он вольно целует
И не ругают его.

Скромница руки к лицу поднимает
Чтоб свою шляпку сберечь,
Ветер - шутник ей подол задирает
И иногда - выше плеч.

Любит свободу и вольную шутку...

Играет роза на заре
рубиновым узором,
благоухая, как амбре
в чертогах Альманзора.

Сияет солнце в синеве
и глазом цвета мёда
подмигивает в озорстве
с востока небосвода.

Целует ветер лепестки,
шипы ласкает нежно
и шепчет о любви стихи,
но, видно, безуспешно.

Бродяга-ветер не утих,
не понимает сразу:
кокетка роза напрямик
не выдаёт отказа.

Все когда-нибудь кончается.
Исчезает, словно дым.
Как-то сложно получается
То, что кажется простым...
Счастье станет одиночеством,
Жизнь окажется пустой,
и ненужные пророчества -
словно выстрел холостой.

...В суетливом муравейнике
ярких улиц, площадей,
озорства и счастья пленники,
плыли тысячи людей.
То, что раньше было дорого,
То, что раньше ты любил,
Завтра станет черном городом
без надгробий и могил.
И она, твоя желанная,
что любимою ты звал,
завтра станет вдруг...

Галерея сия появилась
Постепенно, холст за холстом.
Кисть художника отразила
Мысль его в изложенье простом.


История эта полна удивленья.
И мало таких, кто поверит в нее.
Но мир в ней описанный дышит волненьем,
Которое радует или гнетет.

Она мне открылась, когда был я молод,
Когда еще был неиспорчен судьбой,
Когда я желал утолить знаний голод,
Когда вся природа была мне родной.

С тех пор стал я тверже, стал тяжелее.
Уже мне неведомо чувство родства
С природой великою, что...