Озаряя свечами мандалу

Словно раненый зверь,
Я безумный рычал.
Когда болью потерь,
Мир в груди сердце сжал.

И мне мёд стал не в сласть,
Когда всё потерял.
Когда взял в мире власть,
Над людьми капитал.

И зря воска слезой,
Свечи плачут в церквях.
Быть распятым толпой,
Тем, в ком свет, на крестах.

В них боль разум сотрёт,
Превратив их в зверей.
И их души возьмёт,
Мрак углов их церквей.

Ведь и в церкви святой,
Из пустого угла.
В свет свечи тишиной,
Смотрит тёмная мгла...
Марковцев Ю.

На ветру, свечи пламя дрожало,
Не желая погаснув, стать тьмой.
Сколь не жили б на свете, всё мало,
Будет всем, пред последней чертой.

Сколь не жили бы, многие лета,
Перед вечностью смерти искрой.
Догорят огни, будет допета,
Песня всякая, став тишиной.

Вечных нет и мы можем лишь даты,
Коль дано, отодвинуть смертей.
Наши жизни, лишь нам самим святы,
А для смерти, святых нет людей.

И глупец и мыслитель великий,
Все уйдут в смерть, найдёт всех она.
И не смогут спасти святых лики...

Смерть страшнА не потерей тела,
А себя окончанием с ним.
Как огонь свечу время съело,
День и память о нём лишь дым.

Не всегда кто искал, находит,
Что хотел, в том о чём мечтал.
И есть жизнь, лишь в живой природе,
И нет душ, в камнях мёртвых скал.

Сплетено с неживым живое,
Без души вещь, для душ нужна.
Без неё нет в душе покоя,
И тревогой полна она.

Лишь металла кружок — монета,
Просто вещь — но в ней к власти ключ.
И опять из-за денег где-то,
Гасят выстрелом, жизни луч...

Горячими слезами плачет свечка
И обнимает стены полумрак
А ты сидишь на стареньком крылечке
Как будто бы всю жизнь сидела так
А годы облетели словно листья
И горький жизни сок испит сполна
Как хочется сменить суть прошлой жизни
Но эта воля не тебе дана
Живут воспоминания в альбоме
Где жизнь течет в улыбке губ немых
Стает все больше фотографий в доме
С людьми которых больше нет в живых
Без пользы тихо догорела свечка
И давит словно камень тишина
Сгорает жизнь на маленьком крылечке...

Мой гений, Сталкер, ты ведёшь
Меня по жизни, с детства, с «Вани».
Российский Пруст, к тебе, как к Свану,
Приблизиться хочу. И что ж?

Другой Андрей огнём иконным
Уводит в даль, в колокола.
Туда, где Хари вдруг была,
Аннигилировав в нейтроны.

Вот в зеркале твой лик мелькнул,
Где с мамой ты, и стих отца
В тоннеле мокром, у лица
Всё та же гайка, тот же гул.

Ужель тебя мне не постичь?
Увы, ты выброшен из зоны.
Но почему? Что за резоны?
Лишь ностальгии слышен клич.

Не уходи! Ты...

А там давно зарос травою,
Мой след, исчезнув навсегда.
А здесь твердь камня под ногою,
И не оставить в нём следа.

И здесь, и там суров законом,
Мир к тем, кто чином не велик.
И здесь, и там за громким словом,
Обмана, неприятный лик.

Во все века искали где-то,
Доль лучших, в дали рвясь душой.
Но счастье в жизнь несёт не место,
А равновесия покой.

Вся жизнь меж прошлым и грядущим.
В мгновенье вдоха шириной.
Свечой, отплачет мир по душам,
И тьма, оглушит тишиной.

А след, как...

Свеча горит в моей руке,
Потрескивает пламя в тишине,
Душа легонечко вздохнула,
Тяжелый груз в огонь столкнула,

Несущим свет я рад наверно,
Любви они полны безмерно,
Есть уголки, где тьма – они осветят,
На трудные вопросы без труда ответят.

Ты играл? Со мной играть опасно.
Но не бойся, я тебя не съем.
Я сегодня буду в платье красном,
Кроме платья ничего совсем.

Милый мой, нальём вино в стаканы,
Я сегодня многого хочу.
Мы закажем ужин в ресторане,
Мы зажжём волшебную свечу.

Нам с тобой свеча подарит краски,
Я усилить чувственность не прочь.
Я, мой милый, наколдую сказку,
Ты навек запомнишь эту ночь.

Тонул я в море. В мире зла
Зачем, скажи, меня спасла?
Зароком заплывать за буй
Стал наш невольный поцелуй.

У этой песни, ты права,
Немного грустные слова.
Не море - высох хулиган
В тебя влюбившись, как пацан.

Был уже богат, как Крёз,
Но слетели под откос
По пути на Мандалай.
Бесполезна здесь стрельба,
Потому что есть судьба -
С ней в орлянку не играй.

Нет, в жизни не пойду ко дну,
А просто заново начну,
Ведь ты хороший мой пример,
Чтоб закопать свой револьвер.

А дальше...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...