Ответ молчание христа

Тише воды рай.
Тише травы ад.
Всё в тишине. Знай.
Молчание ягнят.

Пешка может стать королевой,
Но принцессой?!
Она не была никогда
Бизнесвумен может стать
Мадам в белом
Аристократкой стать – никогда

Пешку сразу выдает спешка
Жадность и надменность слов
Даже с короной
Она останется пешкой
Аристократ деликатен
Даже в молчании…
Даже в сумерках снов

Не отдавай меня печали,
её объятья холодны...
Печаль наполнена молчаньем
вдруг оборвавшейся струны,
И, улыбаться не умея,
затянет в омут тихих слёз...
Не позволяй при встрече с нею
мне полюбить её всерьёз...
Не отдавай меня печали...
Укрой меня в своей стране,
где королевой изначально
была Любовь твоя... ко мне...

Долгий-долгий закат, янтарный блюз,
малиновый свинг, лиловый слайд,
оранжевый риф, алый кровоподтёк
выброшенной на берег медузы,
экзорцизм, дрейф, драйв, обряд
посвящения, крик шамана, пророческий
апокалипсический шёпот в миниатюре…
Я, легкой тенью, танцую вокруг своего одиночества,
вокруг обнажённой натуры
неба, схватывая сердцебиение
горизонта, которому в глотку льет
раскалённый металл солнце, и вены
сжимает первая ласточка звёздных трущоб.
Долгий-долгий поцелуй на ночь,
все...

Неужели тебя до сих пор я люблю?
Почему ты молчишь? Почему я звоню?
Ты чужая приходишь, - уходишь моя.
Ты порой как богиня, порой как змея.

Что мне делать с тобой? Ты ж сама не поймешь,
То ты гонишь меня, то так сильно ты ждешь.
На работе себя загоняешь в тупик
И не слышишь, порой, сердца пленного крик.

Убегаешь, пытаясь спастись от себя.
Рушишь все, что пришло, что возносит тебя.
И считаешь, что в жизни страдать - твой удел,
И всему, что так дорого, ищешь предел.

Вот опять ты...

Нет не молчи, ты говори
Все что тебя так гложет
Словами мысль боготвори
Молчанье, не поможет.
Оно тебя съедат там,
Всю душу, разум, тело.
Не веришь всем своим словам
Ведь ты не так хотела.
Ты от него не то ждала
Надеясь в изменения
Все лучшее лишь сберегла
Но даже нет прощения.
Ты говоришь и не молчишь
Вы вроде вместе, рядом
Словами мысль боготворишь
Но все не то, как надо.

Разговора нежеланием,
А не злобностью души,
Моё вызвано молчание,
Ты сердиться не спеши.

Мы ведь разные с тобою:
Слишком разные во всём!
И мир меряя собою,
К разным выводам придём.

Ты упёртый, я упрямый,
Общий, не найдём язык.
И найдёт коса на камень,
Перейдёшь опять на крик.

Ссора вспыхивает быстро,
Даря долгую вражду.
Могут маленькие искры,
Дать огнём большим, беду.

И иной раз воздержаться,
Лучше нам от разговоров.
Лучше вовсе не общаться,
С тем, кто ищет с нами...

Здесь глыбы льда.
Здесь ветер-горлопан…

По скулам — снег…
По рации — молчанье…

На крутяке держи меня, стропа!!…
не лги…
не рвись…
и даже не мочалься…


Соседи скажут: это ж просто псих!
И участковый
акт составит вялый.

Но главные подъемы — в нас самих.
Валунный грунт. И крючья. И жумары.


А мне суму давали. И тюрьму.
Но я не скурвился. И в хлам не спился.

Я СКАЛЬНЫМ МОЛОТКОМ ШТРОБЛЮ СУДЬБУ.
Да всё путём. Айсбайль не затупился!…


А друг погиб. Он предал...

То «слово – за тобой», случайно,

Не обронённое в печали,

Порой крепчает от того,

Что ты его хранишь… в молчанье!

когда приснится белый слон –
чудесное знаменье –
капель умаслит крыши склон,
и вспыхнет вдохновенье,
я напишу тебе пейзаж
из акварелей бренных,
про то, как бог задумал нас
из сумерек нетленных;
я зачерпну тебе напев
из звуков запредельных
и поднесу к губам ковчег
алмазных сутр бесценных;
я жажду утолю легко
туманом горным, алым,
и озарение сверкнёт
в дому твоём усталом;
душа-подвижница скользнёт
по лабиринтам ярким, -
миры запущенных садов
во сне реальном – явны:
увижу...