Отцы

Вера Великая о многоликая
Даждь нам небесная дни не прискорбные
Силу великую не в иступлении
Чащу святую и совесть в молении
Радость на сердце при огненном вихре
Черная ярость в полыме затихни
Смутные дни отречи от судьбинушки
Божия ярость понятна нам денежки
Воля царей и царевичей дольная
К нам присосалась и требует больного
Радость ни в радость от хмеля прикрепкого
От соблазнения горького цепкого
Немощи вязчие очи незрячие
Слово туманное в яму зазванное
Лучико солнышка свей для...

Я часто вижу, сном объятый,
те, детства сладкие года,
когда расхристанный, помятый
мотался босиком всегда.
И помнится мне до сих пор
мой старый город, шумный двор,
где тихий мамин голос слышен.
Подкова под кривым крыльцом,
скворечник, что висел над крышей,
которую латали мы с отцом.
И как мы бегали в кино,
как мячик тряпочный гоняли.
Я помню, часто в домино
под вишнею на лавочке играли.

Я вольный ветер- свету брат,
Мне солнце освятило путь в ночи,
Пробившись через тысячу преград,
Принес я в мир его лучи.
Так в замысле создателя Творца,
Свет жизни в образе людей
Дарован миру от отца
В познание души своей.
Вопрос о жизни нашей
Трактует дух истца.
Кто для истории людей,
Ты брат или ....?

Дома мы, вдвоем, с сестрой.
Телевизор смотрим с ней.
В дверь звонок, один, второй.
Открывать бегу скорей.

На пороге - Дед Мороз.
Он родительский заказ
К нам домой в мешке принес.
Да обманешь, разве, нас?

- Что? Мужик, устал? - Смеюсь.
Проходи, не стой столбом.
И, давай, поставь свой груз.
Мы тебе сейчас нальем.

Водку приношу, стакан.
Руки дедовы дрожат.
Он, пока еще, не пьян.
Но, конечно, выпить рад.

- Ну, зови сестру! - кричит.
- Приглашай меня за стол!
Добрый доктор...

Квятковская Людмила
Была девчонкой «в теле».
А пацанва любила
Лишь тощеньких девчат.
На Люсю – ноль вниманья,
Все сквозь нее глядели...
Из будущего видно:
Не девочка, а клад.

Отзывчива, сердечна,
Умна и без заскоков.
Готова сделать в дружбе
Навстречу первый шаг.
А юность так беспечна...
Хоть кто-то у истоков
Формированья душ бы
Сказал бы:
-- Надо так... –

Была бы дружба с Люсей
Квятковской мне подарком.
Но я был не умнее
Всех прочих, а глупей...
Была б, наверно, лучшей...

О Боже, не забудь
Отдавших жизнь искусству
Добрее Боже!
Добрее будь
Поддавшись чувству
Не жалости
Обидна жалость гордецу
А малости -
Пусть как к отцу
К тебе прильнет душа больная
И крохи собирая
Забыв последний грех
Умрет
Простив
В который раз простив
За все.
За все.
За всех...

Странник стоит у двери,
Тихо стучит: «Отвори!».
Посох в руке у Него,
Дальня дорога Его.

Что-то случилось в дому,
Дверь не открылась Ему.
Или в нем жители спят
Иль не хотят отворять.

Страшно и жалко Ему,
Дверь не открылась Ему.
Слезы блеснули в глазах
И перестал Он стучать.

Что ж не открыл Ему дверь,
друг мой подумай теперь.
Может, как странник в пути,
Вовсе Он может уйти.

Голос возвысил Христос,
Страждущим воду принес,
Но не всегда для тебя
Льется Живая вода.

Грех...

У подножья крутой горы
вороной остановит бег,
плечи скал как мечи остры,
но не тает под Солнцем снег,
вороной побелел как мел,
в гору выедет белый конь,
только тем, кто как голубь бел
не грозит золотой огонь,
размыкаю я грозный круг
и летят надо мной, летят
белый голубь, мой добрый друг,
черный ворон, мой древний брат.

У обрыва с высоких скал
Белый конь остановит шаг,
стрелы света слетят в провал,
но не тает подземный мрак,
оттрубит золотистый горн,
путы тьмы разомкнуть...

Застигнутый врасплох
стремниной повседневной,
заботы вечный раб
я стражду и мятусь,
бегу высокого, а низкого боюсь,
кристаллом бытия
упасть к ногам Вселенной
мне не дано;
так глины теплый ком
страшится, свой покой отринув разом
стать в пламени сияющим алмазом,
иль в холоде коснеющим кремнем.
                                             1973


                    * * *
Что за птица в углу забилась,
не найдя окна между стен?
Я с тринадцати лет любил Вас,
господин Фредерик Шопен...

Оказавшись в осеннем лесу,
Черно-бурую встретив лису,
Меж кустов и ветвей приклонившись, увидеть росу.

Между сучьев и серых камней
Выбрать место, где тень подлинней,
Там, где мох шелковистее длинных теней.

Среди светлых и тёмных стволов
Мыслью-молнией рыжей без слов
Обожжёт диким взглядом шишига - ничейный улов.

Лес кругом! - словно птица кружит,
То на ветке сидит-ворожит,
То одарит пером, то вопросом листву ворошит.

"Отчего не смеёшься, как я?"
"Я заслушался смехом ручья...