Отцвела липа

Свидетелем недавно стал,
Смешные, все -таки, вороны.
Смеркалось, вечер наступал,
И я о чем-то разном размышлял,
Вдруг, вижу, липы гнется крона.

Немедля выглянул в окно;
На верх, на самый взгромоздились,
Не менее двадцати ворон.
На ветвь все вместе усадились,
Ведут вороний разговор.

Молчат, звезда одна заговорила,
Затем другая принялась.
Беседа, черт возьми, велась,
Над ними некая кружила.

Летая возле пятачка,
Но, видно, места не хватила.
Как потерпевшая заголосила,
И,ведь...

Рутина, что спасает, нас, даёт решения,
в третичном, том труде, что обеспечит
продвиженье, в суете и поиск новых тем
законов, правил, рождаясь в пустоте
повторов, не делая, так мы живём, тех
направлений не нарушим, мы слабостью,
ту силу «душим», слепыми мы рождаемся
умрём, потуги наши будут тщетны, не
в этом соль, а в том познанье, что жизни
смысл, предав, родится, и мальчик Миша
удивится той радуге и цвету, что на лазо-
ревой воде, вдруг поплывёт, упавши с
древа, вот счастья миг...

А в сонном королевстве вновь конфликт:
За нефть, за власть на белом свете кипиш.
И пОд воду опять уходит Китеж,
И чьи-то руки кинотрюки вмиг
Монтируют. Кровавых клипов кипы
Идут вразлёт, в разнос, и по рукам...
За нал - навалы на развалах "липы".
И резонанс... И люд честной во гневе...
Аля-улю! Ату! Вселенский гам:
"Айда на площадь, вдарим по рогам!"
Смерть плоть полоть с улыбкой королевы
Идёт на пажить жизни. Оптом, врозь
Святою простотой торгуют бойко,
Командуют: попой-ка! И...

Идет-гудет Зеленый Шум*,
Зеленый Шум, весенний шум!

Играючи, расходится
Вдруг ветер верховой:
Качнет кусты ольховые,
Поднимет пыль цветочную,
Как облако: все зелено,
И воздух и вода!

Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!

Скромна моя хозяюшка
Наталья Патрикеевна,
Водой не замутит!
Да с ней беда случилася,
Как лето жил я в Питере...
Сама сказала глупая,
Типун ей на язык!

В избе сам друг с обманщицей
Зима нас заперла,
В мои глаза суровые
Глядит — молчит жена...

Мания величия, а что же ещё, в центре
человек, отделит верх и низ, право и лево,
именно это даёт основу, идентификация,
в пространстве и времени, априорный
каркас, нанизанный на трансцендентальный
мир идей, переступающий, не переходимые
границы, а ты читал Ницше? нет, а Канта?
«Критику чистого разума», Лампе, (старый
слуга), как лампа, проведёт, с зонтом в
руке, Иммануила, по аллее грёз, в дождь,
старые липы помнят, сигара, соус, чай, вино
всё оно, всё было, достоверное, знания...

Мха не было и камня, а стволы, аллеи,
липы, вязы, безарочные коридоры,
трубка, что в руке потухла, сизый дым.
летает, реет, садится солнце, вечереет,
сумраку во след, и ночь, луна, ведений
чреда, (сюда, за мной, за дымом), как
свечи, как гирлянды, фейерверки, парят.
Парят, бабы спины, все раскраснелись,
в полынью, попрыгали, кричат, изведали,
причастие, свобода, где воли нет и разум
опустел, а красотой, наполнена природа.
Мораль сей басни такова, ныряй ты в
прорубь, иногда, и...

БЛОКАДА


...а сегодня, в июле, —
метель тополиная!
Над мостами и Мойкой,
и в канал Грибоедова
опускаются тихо, кружат и падают
снежинки - пушинки...
Ленинграда.
Снега проникают в сознание.
...кружат и падают
на ресницы и в щеки.
Снега, а не холодно.
И уютно даже...
По цветам и в траве ли, — снежинки - пушинки...

А ВЫ.
...а глаза Ваши медленно — медленно
взглядом нездешним
идут у канала, уходят мостами...
Вы — белыми пальцами на камне канала
сдвигаете снег тополиной той...

Зеленые гости пришли в города
И там поселись они навсегда.
А в городе лесом повеяло вдруг
И весело-зелено стало вокруг.
Зеленые гости с собой принесли
Всю радость цветущей весенней земли;
Прохладную тень, благодатный озон,
Трепещущих листьев таинственный звон.
И садом стал город весенней порой -
Сирень распустилась, как сон голубой;
Черемуха кружево тонко сплела
И легкому ветру играть отдала.
Все в розовом облаке вишни стоят,
Как радостный вздох их весенний наряд;
А...

Я пред усталостью в долгу –
она даёт вкус мимолётной смерти,
покуда камнегрудый город тенью мёртвой
лежит на моих веках,
и треплет ветер целлофан, застрявший в ветвях лип,
как сердца недокрылого пульсар,
болезненностью выброшенный в ночь;
пока скользит луна подтало сквозь венозность неба,
и губы сохнут от вчерашнего вина,
а плечи жмут коринфской колоннадой –
я оставляю взгляд, я остываю знать.
Я пред незнанием в долгу –
оно рождает глубину и свет,
свет мимолетной смерти мотылька...

Тень от ограды на узенькой ленточке пешеходной части моста,
словно кожа зебры, словно жилистость жизни – словом, пробелом, снова словом,
золотом, грязью, алмазом, смолой, сколами руд, до горизонта,
где виднеется утренней свечкой маковка церкви
в дымящейся утренней свежести майского марева.
И я иду между строк, проросших берёзами, липами, хвоями,
тополями, осинами, вишнями, клёнами вдоль обочин,
расставляя знаки внимания, оставляя стихи за спиной, представляя себе себя
без нароста...