Отступать

Этот мир прекрасен,
Этот мир жесток,
Сквозь асфальт пробился
Маленький росток.

«Руки» тянет к небу,
Рвется в вышину,
Разрывая стеблем
Удушья скорлупу.

Так уж судьба сложилась
Наперекор идти.
В городе он родился
А не в просторной степи.

Это его не пугает
Он смело идет вперед
Там, где кусочек неба
Среди чугунных высот.

И отступает город,
Спорить ему не пришлось.
Могучее сильное дерево
В городе том родилось.

Когда яблоко с ветки срывала,
ей послышался голос Отца:
«Только б это мгновенье не стало
настоящим началом конца!
До чего же ты, Ева, упряма!
Ну да ладно. Решила – срывай.
Только яблоко это Адаму,
заклинаю тебя, не давай!
Предложив угощенье такое,
превратишь ты барана в козла.
Ты разбудишь начало мужское,
а оно – средоточие зла!
Плод заветный в Адаме пробудит
неуёмный задор боевой,
и поверь: его тело не будет
никогда уж дружить с головой.
Зло в душе его возобладает
и собою...

Старое кресло, любимая книга
Чашечка кофе и тишина.
Что еще надо, когда тебе плохо?
Разве, что сливки и шоколад?

И отступает хандра непутевая,
И на душе колокольчиков звон.
Много ль, для счастья надо, любимая?
Ты отдохни, отключи телефон.

Перемирия ничто не предвещало:
Море пенилось, вздымалось, бушевало,
И на брег валы отчаянно катило,
Разбивая их об землю, что есть силы.

А она, смеясь, как дерзкая богиня,
Ни на шаг не отступала взад, – твердыня! –
Распаляя гнев всё больше у титана,
Всех морей владыки – океана.

И насупился тогда небесный старец,
Молнии метать стал грозный палец,
Вмиг разверзлись поднебесья злые кручи –
Разразились ливнем переполненные тучи!

И хлестали струи звонкими плетями...

Хочу согреться теплом твоих глаз,
Чтобы на душе стало спокойно сейчас.
Чтобы моя непослушная прядь,
Коснулась губ твоих опять.

Хочу почувствовать тепло твоей руки,
И чтобы всем законам вопреки,
Отступила от тебя беда,
Зажглась во мгле твоя звезда.

Хочу, как книгу тебя прочитать.
Все страхи свои вдаль отдать.
Чтобы в сердце песня зазвучала,
А грусть отстала, замолчала.

Твой нежный взгляд поймать.
Как я он мне дорог. Вновь! Опять!
И потихоньку сходить с ума,
А за окном...

Бог был милостив к нам: преподал нам уроки.
Он от нас же самих нас пытался спасти.
Исполнители воли Господней – пророки
становились преградой у нас на пути.
Мы всё время идём по пути суицида,
так что гибели нам избежать не дано.
На Адама и Еву не держим обиды
и ведём себя так, будто нам всё равно,
когда кончится всё, когда выйдут все сроки –
те, что Бог нам отмерил в начале времён.
Мы забыли про то, как явились пророки
и продлили агонию наших племён.
Самых первых из них матерьяльною...

Иисус сказал людям: – Будьте как птицы. Не думайте ныне о завтрашнем дне.

Не ведомо вам, кто увидит зарницу и кто не вернется, оставшись во сне.

Иисус заповедовал: – Станьте как дети, и к Божьему царству не будет преград!

Ребенок расскажет вам сказку. Поверьте в ее чудеса! Он – свидетель, он – прав!

Иисус объяснял: – Славлю, Отче, Тебя! Утаил Ты от мудрых жизнь вод и земли,

Но открылся младенцам, с любовью храня в чистоте детских душ веру в Правду Любви.*

*Иисус сказал: славлю...

Последний вздох чужой мне жизни,
Молюсь об этом вновь во тьме...
И не осталось здравой мысли,
Чтоб всё сказать в одном письме.
Пустая ночь, постель измята,
В углу забился призрак мой...
И что доступно, то изъято
Давно у сердца пустотой.
Не плачь душа, нам крепнуть надо!
И село тело на кровать...
И ткань помятого халата
Мне стала сильно грудь сжимать.
Холодный пот с горячей кожи
Стекал слезою на ладонь...
Я не умру!!! Ты слышишь, Боже?!
Меня сегодня ты не тронь!!!...

И боль...

Я - хозяйка в тесном доме,
Но живу впотьмах,
Пахарь-Свет зерно уронит
На моих полях

В дальних рощах пусто, голо,
Мокнет лист на пне,
Зимний гость, седой Никола
На пути ко мне.

Стукнув ставнем, вровень станет
Страстотерпный лик,
И приветливо заглянет
лубяной старик,

вдруг пахнет коровьим летом
из земных хором,
и зальется белым светом
потеплевший дом…


Обмелели норы рачьи,
Камушки на дне,
Рыбий царь, кряжистый Лаче
Машет гривой мне,

"Дочерей моих и деток,
Парень, не...

Однажды, в размышленье погруженный
я испытал желанье закурить,
и видел я: во мраке подсознанья
ехидный глаз зажегся, голова
змеиная из мрака проступила,
дразня меня раздвоем языка,
но размахнувшись, мощно я ударил
в прищурый глаз, и тут же, отделившись
от телесов, глава преобразилась
в подобье жабы
и ушла в глубины,
и вместе с тем желание исчезло….

Однажды, в размышленье погруженный,
почувствовал я в сердце чистоту,
и видел я: душа моя сидела
на каменной ступени; белым светом...