Отряхнулась от пыли

Осень. Колокольчики звенят.
Меж собою листья бронзу прячут.
Ветви содрогаются от плача.
Воздух серый промокашкой смят.

Осень паутиной оплетает
Стылый сад, террасу, старый дом.
Свет в оконных стеклах умирает.
Даже ветер движется с трудом.

Дом молчит. Играет кошка с мышью.
Кошке скучно - мышь давно мертва.
Звон, сквозь мерзлый воздух еле слышен,
Четко разбивается в слова:



Подари мне, Господи, степь,
Подари коня под седлом.
Без простора я, Боже, слеп...

Как птица бьется
в клетке
грудной
сердце,
рвется наружу
из жертвенных,
несломленных смолой греха
жердей.
Извечный город пыли
и увядших листьев
пальмовых,
лампад угасших звон,
пустого неба тканый
клок
висит, как шкура
евразийское распятье
мясная лавка...
лава грязных слов
пеной муторной легкости
наружу.
Ости наизготовку-
лишь тронь...
соль праха на губах
и мед, что точит
змей
с рваздвоенного жала...

От сладостной, но смертоносной дремы
очнуться бы.
Вдохнуть бы пыль столетий,
отряхнуться от воды,
расправить плечи.
посмотреть вперед,
не прикрывая глаз,
пройти сквозь свечи,
сквозь уснувший лед
в который раз...
но нет.
Охота к перемене мест
не подведет
и путь укажет сквозь уснувший лед.
Лишь взгляд один, -
и смолкнет гул
ненужных голосов-
в пустыне снов
не нужно лишних слов,
а звуки бережно хранит
звезда, что в сердце я ношу...
И голос, что твердит
мне истину...

Восходи же Звезда, восходи,
Путь к зениту ещё так далёк!
Покоряй, но с ума не своди,
Путеводный в ночи огонёк.

Сколько лет мне ещё, сколько зим
Твой восход на закате встречать?
Зов твой вечен и неугасим,
Как молитвы живая свеча.

На развилках нехоженых вёрст
Ты - единственный ориентир
Среди тысячи видимых звёзд,
Равнодушно смотрящих на мир.

Восходи же Звезда, восходи,
Путь к зениту ещё так далёк!
Пусть пылает и жжётся в груди
Обронённый тобой уголёк.

Холодный мир прозрачных вишен
Из глубины небесных скважин
Зрачком блестящим неподвижен
И тайным шелестом бумажен.

Что каплей капля рисовала
Мерцает радужно-лилово
По краю контура овала
Лица ли, цели, или слова.

С плеча ночной рубашкой сброшен,
Шуршит в пыли почти не слышим,
Распавшись в мириады крошек,
Холодный мир прозрачных вишен.

Над нервным платьем у бретели,
Над золотым изъяном броши Ласкает волос смуглость кожи
Льняною легкостью пастели.

Шифонно-шелково у шеи
Волной уложен нежный локон
В глазах бесстыже влажных окон
За отражением смешений

Дождливо жалобных иллюзий,
Пылая пламенем и в этом
Плывет полночным силуэтом,
Волнуясь тактом в черном блюзе.

Под нервным платьем на бретели,
Под золотым изъяном броши
Пьянит полоска смуглой кожи
Настоем ночи:
Сasus belli.

Испарина с земли свежа и холодна,
Пролился дождь стеной, и тучи приподнялись.
В прорехах рваных синь небесная видна
На куполе густой, индиговой эмали.

Он замкнут над землёй чуть выше облаков,
И трутся об него мохнатые их спины,
И оттирают пыль полуденных ветров,
Слетевшихся с полей неведомой чужбины.

А бахрома дождя умыла каждый лист,
И на ветвях каштанов заиграли свечи
Фарфоровых соцветий, звон их бел и чист,
И тем печальней он, чем ближе волглый вечер...

Сомы, как бревна, плывут качаясь,
Их туши всюду видны в воде,
Над ними в небе белеют чайки,
И сушит солнце траву везде.

Подсолнух черный, совсем поспел он,
Его собратьев стоят поля,
И помидоров подолы полны,
Они красивы как - никогда.

Стоит палатка, стоит шалашик,
Костер пылает на берегу,
Один купальник, какой там плащик,
И я себя лишь и берегу.

Мужчина мощный, весьма спортивный,
Колдует снова над тем костром,
И мысли вовсе не позитивны,
И он как пьяный, в нем будто ром...

Шаг за шагом в пустоту,
На моем пути лишь тени,
Неподвластные уму,
Полупризрачных мгновений.

Шаг за шагом я иду,
По дорогам звездной пыли.
Я иду в свою тюрьму,
Толи сказки, толи были.

Шаг за шагом и опять
Повторяется минута.
Не услышать, не узнать,
Этих нот немого звука.

Шаг за шагом, словно сон,
Словно сон забытой сказки,
И когда раздастся звон,
Мы наденем свои маски.

Есть что-то общее в поэтах,
Их тихий взгляд и некий вид,
Они безгласные при свете,
Они в стихах подпольный гид.

В них суета спокойных опций,
Меланхоличность светлых дней,
И мысли их спокойных порций,
Где в рифмах с Ним, а может с ней.

Такими сделала природа,
И летописцы всех дождей,
От чувств, своих тоске в угоду,
Бывают жрицы новостей.

Когда все вместе, это редко,
От них идет ионный пыл,
И каждый что-то скажет метко,
Потом поникнет, все, остыл.

Такие странные созданья...