Отложенная сцена

Что за бардак здесь?! Боже! Что за сцена?!
Да что творится в этом странном доме?!
Листы бумаги на полу... Какого хрена?!
Столы и стулья в предмятежной коме.

Я на ходу ловлю шальные взгляды.
Ботинок чей-то мимо уха пролетает.
В кармане тают крошки шоколада,
И телефона трель на нервах мне играет.

Инопланетный гость визжит мне в ухо,
За ним еще десятка два таких же.
Не отстает он, как назойливая муха,
Пытается визжать как можно ближе.

Что за бардак здесь, боже! Что за сцена?!
И...

I Паника,
тормоза,
мимоза,
активные потрясения,

вот этот в первой,
помнишь который сказал?
щетинится ненависть на пустое,
помогите мол всем
с силою на право и бог дал нам видеть право
и нам продолжить бы работу
на нации бинтуя раны.
и докатились до заботы,
Отрыжка соц труда расправы.
Гражданская и рвут памфлеты,
выхлопы Самтер!
промозглое дыхание Кентуки,
вдруг прикоснулся на досуге,
и в жабрах утонули руки.
Забормотали,
и с моста долой,
Вирджиния,
мисс Тод...

Весна прошла,остался яд
Лишь только ходики стучат
На тёмной кухне,полусонной
И тараканы веселят
Себя остатками бекона
Оставшегося на столе
Как грустно,как недужно мне
Играть в финале представленья
Что называется судьбой...
Спектакль закончится
И вот,в последний раз скрививши рот
В нечеловеческой усмешке
Душа из тела выйдет вон
По пыльной сцене на поклон
Аплодисменты,поздравленья,цветы...
Прекрасные мгновенья...
А дальше тишина,покой
До новой сцены под луной.

Третье июня, и ветви сирени
смотрятся в синие воды пруда,
словно сиреневое наваждение.

Кажется, мне не понять никогда
вечный сюжет на асфальтовой сцене:

Город похож на огромный котёл,
улицы тонут в сиреневой пене,
город с окраин сиренью зацвёл.
Снова окутан сиреневым дымом
пруд в окружении белых берёз.

Годы незримо проносятся мимо –
лёгкие тени сиреневых грёз –
тёплые волны сиреневой пены
пышно бросаются к нашим ногам.

Снова и снова с асфальтовой сцены
молятся...

Спотыкался, упорно шёл к цели
Унижался во время пути.
Подхалимы во славу пели
А на сцене дарили цветы.

Что карьера? Терниста дорога
Много кочек, подводных камней.
Трудный путь от родного порога
До забвения вчерашних друзей.

Одолела беззубая старость
Потускнели былые глаза.
Сцена в жизни, всё что осталось
Накатила обиды слеза.

Обесценились нынче награды
Постарели лицом, не беда.
Кто лежит за железной оградой
Не нужна им в стакане вода.

Валерий Куроленко.

Для кого-то ты герой, а кому — паяц,
Ты костюмчик шутовской меришь не стыдясь,
На лицо надев улыбку — даришь людям смех,
А под маской зачастую ты печальней всех...

В этой жизни мы паяцы - масок не меняем,
Не спешим всем раскрываться и не унываем.
Это сложно, но возможно - быть смешнее всех,
Рампа, сцена, закулисье — празднуем успех.

Лишь в тени уединившись, можно быть собой,
Посмеяться и поплакать — обрести покой...
Сцена жизни беспристрастна — не прощает слёз
Жить и жизнью...

В театре старом представленье,
всех веселит известный Шут.
И в предвкушении бесшумном,
его уже на сцену ждут.
Но что случилось с лицедеем?
И нет в глазах былой искры,
его любимая- мисс Элен,
ушла в далёкие миры...
Кошмар и ужас снова рядом,
а на устах улыбка вновь,
колотит грипповым ознобом,
а в венах закипает кровь..
Сейчас наверное грамм двести б
чтобы уснуть и всё забыть,
увидеть сон где они вмести,
иль чтобы волком не завыть...
Отбыл спектакль... Улыбнулся...

Какая сочная прохлада стекает с твоих жил, воронка преддождливой плоти,
и как полощется на бледном цвете неба атмосфера опустевшего угла,
где разбрелись прицелы едких взглядов, где вымерли следы дневного пота,
где каждая струна расстроена, сымпровизирована в музыку крыла,

изорванного тенью студня-ветра. Какая сонная любовь колдует над ветвями,
и как стремительно сгущает краски тлен подброшенной листвы.
Стрекозы проводов набрали в рот воды,
в которой, каждый атом тишины алмазное...

Мне грозы нипочём...
И море... по колено.
Я улыбаюсь...
Я любима и люблю.
Вся жизнь... театр...
И на этой сцене.
Я лучшую...
Играю роль свою.
Любимая...
Сестра... дочь... мама.
Я... всё умею...
Я... всё могу.
Смеюсь и плачу...
Ведь на сцене жизни.
Я лучшую...
Играю... роль свою.

Лариса М.

Я слушал, про себя и мне подобных.
Я тихо улыбался и даже хохотал.
Когда для вас на сцене. Бесподобно
"Мужик Алтайский," с монологом выступал.

Он говорил, что после бани с красной
С распаренной я мордой выходил.
И по дороге, мимо речки нашей
Я без разбора, всех молча колотил.

Я даже помню, то весло от лодки
Которым кто-то, прошёлся по плечу.
И я не буду, драть сегодня глотку
Чтоб вы поверили, рассказу моему.

Он очень часто, приезжал в село родное
К нему с рассказами, спешили...