Отец мороз

Не заглушать дыхания живого...
Молчу... И тишина молчит со мной...
Нам говорят, в Начале было Слово.
Исток, в одно мгновенье став Рекой,
И, заключая в рамки Всепространство
И создавая новые миры,
Полутонов, диезов и пульсаций,
Нас вылепил по правилам Игры,
Секунд не пожалев и диссонансов.
В Начале было Слово, говорят,
И оттого Молчанье - невпопад
Среди баллад, концертов и романсов.
Молчанье - против общего Потока.
Но для таких- поток совсем иной...
Отец, я поняла тебя до срока...

- Ах! Мадам! Да откройте мне! Ну же!
Почему Ваша дверь заперта?!
Не поверю, что я Вам не нужен!
Отзовитесь, моя красота!

- Ах! Месье! Почему Вам неймется?!
К черту все! Я подумать должна!
К Элоизе стучаться придется!
Развлечет Вас, возможно, она!

- Ах! Мадам! Госпожа Баронесса,
Тоже, в спальне сидит целый день!
Посмотрел я дурацкую пьесу
До конца! Все! Финал! Хватит сцен!

-Ах! Месье! Будь на Вашем я месте,
Расспросила бы сына о том,
Для чего он приехал в поместье.
Пусть...

- Ах! Мадам! Это старая пресса!
Новостей очень хочется Вам?!
Все понятно! Моим баронессам
Нужен воздух Парижа, Мадам!

- Ах! Месье! Невозможно забыться!
Да, конечно, мне мил отчий дом!
Но, пора возвращаться в столицу!
Мы поедем туда вчетвером!

- Ах! Мадам! Наконец-то могу я
Вас открыто, при всех, целовать,
Не боясь и ничем не рискуя!
Вот! Целую! Опять и опять!

- Ах! Месье! Хватит глупых стеснений!
И в Париже про нас знают все!
После всех приключений, волнений
Нам пора...

Возвратилась опять к нам зима,
И под утро ударил мороз.
Одел в иней и лес, и дома,
И мир белый, как сказка из грёз.

Зорька алая, пар изо рта,
Мороз свежестью тело бодрит.
Дождь и слякоть забрало вчера,
А в сегодня, снег белый лежит.

Зима-матушка белым ковром,
До весны, грязь укрыла земли.
Из печной трубы, дым пустил дом,
В мир морозы с зимою пришли.

Припозднилась зима, в этот год,
В января середине пришла.
На реке, тонкой коркою лёд,
Не пройти — он слабее стекла.

А мороз...

Здравствуй, солнце золотое,
Здравствуй, небо голубое,
Здравствуй, море, океан,
Здравствуй, жизнь - ты мой дурман.

Здравствуй, листик и кусток,
Здравствуй, каждый колосок,
Здравствуй, воздух и водица,
Повезло мне здесь родиться.

Здравствуй, матушка Земля,
Здравствуй, ветер и моря,
Здравствуй, милый мой Отец,
Ты умён и ты мудрец.

Отче Наш, благодарю,
Я за жизнь тебя свою,
Я твой сын и Бог Земли,
И творю я лишь в любви.

Я живу для счастья здесь,
Вот и солнце - я твой весь...

Спросил однажды я Отца,
В молитве руки вознеся,
Скажи Создатель, просвети,
В чём счастье здесь, зачем жизнь вся?
Зачем пришёл на этот свет,
Я винтик маленький, один,
И где мой правильный есть путь,
И кто мой в жизни господин?
Ответил Отче, не тая:
Ты – счастье есть, ты здесь Творец,
С тобою мы одна семья,
Любимчик жизни ты, мудрец.
Я дал тебе свободы тьму,
Здоровье, счастье, жизни рай,
Любовью сердце наградил,
Ты лишь живи, не умирай.
Здесь нет Господ и ровен люд,
Из чрева...

Прекрасен жизни мой полёт,
И нет предела совершенству,
Я знаю кто-то где-то ждёт,
Узнать он хочет - в чём блаженство.

Тебе, невидимый мой друг,
Пишу, не глядя эти строки,
И рассказать спешу о том,
Что я узнал, сойдя с дороги.

Идём мы в ряд, куда зовут,
Куда нас тянут социально,
Живём для всех, не для себя,
И понимаем всё буквально.

И тянем на себя слова,
Что говорят про нас в слепую,
Но знаем только Мы себя,
А зло встречаем негодуя.

И зло умножившись на зло,
Черна...

Вот и опять мороз — и иней,
Посеребрил верхушку ели.
И снова волком ночью зимней,
Завыв, поют в лесу метели.

Это зима, она сурова,
Метель уйдёт, мороз крепчает.
И зимним днём нам лица снова,
Он, словно злобный пёс, кусает.

И мутным льдом вновь воды речек,
Зима до тёплых дней сковала.
И ввысь столбом, дым вновь из печек,
Морозов, время вновь настало.

Снег белый, след ничей не тронул,
И не поют как летом птицы.
Спит лес, снегов одев корону,
И ему сон о лете снится.

А в мире...

Гляжу на памятник… Григорию с Аксиньей!
Сейчас на Дону нет казачки, - её красивей…
Сколь казакам в ту пору хлебнуть пришлось!
Сколь пережить, в те годы им довелось.
Первая Мировая на плечи казака легла!
С кровью Гражданская, - по Дону прошла…
В те годы голодные и босые ходили
И в памятнике как видно обуть позабыли.
Морозы на Дону сейчас крепкие жмут,
А Аксинья босая… стоит с вёдрами тут!
Григорий хоть на коне верхом сидит…
Но мороз всёравно сильный трещит.
Нешто бронзы не хватило...

Заслушались, как-то, лисята волчонка.
Хвалился волчонок им волком-отцом.
Глядел сверху вниз, лишь, взобрался на горку.
Не выглядеть дабы таким же мальцом.

«Отец слыл в лесу настоящим героем!
Отправил немало врагов на тот свет!
Хвалу воспевают и в честь его воют.
Поныне герою-отцу равных нет!»

Сказала лиса, что в сторонке стояла —
«Пусть речи вдогонку звучит «Ох!» и «Ах!»
Роптать на покойников, коль не пристало,
Сей речи, знать, место… на похоронах!

Отец бы вполне мог тобою...