От самых древних

Осипший голос города ночного,
Не отыскать ни тёплых глаз, ни рук.
В тьме непроглядной выродилось слово
И только долгий непристойный звук.
Я был один.
А ночь черна, как прорва
Заборов, переулков, тупиков.
Всё позади.
И не озвучит слово
Ни горьких слёз, ни утренних стихов.
А я слова в густой ночи аукал,
Выменивал на славу и успех.
Ломал и комкал,
Подбирал по звукам,
Где покаянья – отпускали грех.
И отходили суета и зависть,
Пот растекался по морщинкам лба…
На древних манускриптах...

Звезды зажглись на агатовом небе,
И в голове зажглись звезды также;
Отвязались мысли о насущном хлебе,
И начались следом другие пропажи:

Вначале исчезло чувство времени,
Словно бежишь ты волной океана,
И рассыпаясь на брызги и пену,
Вдруг проникаешь за стены тумана,

Который окутал наш ум, скрыв что не знаем,
Об это споткнувшись, летим в удивленьи
И дальше — за грань пониманья взмываем,
Туда, где горит неземное свеченье,

В котором неясные контуры слиты
В ритм странных построек...

Врывался сумрак голубой в два равных слога,
В две древних крови, в две тоски, в два неба Бога;
В две нежных тесноты, в две сильных тишины,
В два теплых стука,
В перекрещенье душ, плывущих в лабиринт
Пронзительного звука.
Теней катился приворот, бесцветный воск роняя
на эту ночь, на неоглядность рук, на губы, на касанья...
Огни смотрели в темноту так откровенно...
На наготу твою в скольжении руки, моей ответно.
И невесомел лунный круг в круженьи комнат,
В бездонном промедленье двух...

Продовольственную программу в Ростове обсуждали…
Премьеру выставку продовольствия показали.
Дмитрий смотрел и радовался как дитя,
Что Россия Матушка прокормит себя!
Кто в России, когда в этом сомневался…
Или русский работяга… в этом обложался.
Русь с древних веков себя кормила…
По заграницам за продовольствием не ходила.
В Советские времена, соц страны кормила она…
Правда сама кое-когда не доедала,
А поставки в соц страны всегда выполняла…
За невыполнения плана, трудягу ругала.
А как...

Видит Бог, исходил я немало дорог.
Было счастье, и были невзгоды.
Жил в нищете, и в богатстве пожил я впрок -
за мои поседевшие годы.
Жил отшельником подолгу в древних горах -
Познал вакуум городской глуши.
Сколько шишек набил на семейных буграх,
И живу с той, в кем нечаю души!

Весь «бомонд» собрал свой Путин,
Интересно, правда ведь –

На «корабель древних укров»
Под водою посмотреть!.. :)))

Не читаю стихи,
Не хожу по гостям,
И не слушаю песен.

И тем более песен своих
Никому никогда не пою.

Мне мой мир
Зачарованный с детства
Куда интересней.

От того может быть
И от жизни чуть-чуть отстаю.

Я люблю старый город,
До боли знакомые окна,
Шелест улиц,
Ночами почти без машин.

Берега над рекой...

Обновленные лики святых...
Обрамленные бережно в стекла.

Золотые кресты древних храмов
И в сердце беспечный покой.

Внутренний воин во мне,
вышел из древних сражений.
В душной сидя, тишине,
духом не пал от ранений.

Где-то внутри, глубоко,
бряцают латы, кольчуга...
Прятать его нелегко,
если обидели друга...

Если неправда и ложь,
с наглой ухмылкою лезет.
Воина сразу зовёшь -
враз неприятель исчезнет.

Он не желает войны,
он не желает покоя...
Мы над собой не вольны,
в воине что-то другое...

Подобно хрупкому сосуду,
Мир расколот на части.
Придя в него из Ниоткуда,
Люди ищут себе счастье.
Их очень много на Земле,
И они желая жить в тепле,
Разожгли повсюду войн огни,
Помоги им Бог — слепы они.

Толпы бегут из страны в страну,
И их очень много — миллионы.
Это в их домах разожгли войну,
И мир их ею взорван.
Мужчины с детьми на руках,
В глазах у детей страх.
Во имя Бога, отцы их,
Убивать готовы людей других.

Безумный мир слепых душ,
Пленённых в телах живущих животом...

Не запить, не заесть, не заспать!
Шу’мы ночи, словно осколки, в ладони сжать,
Рассыпается в пыль золотое руно…
Кровоточит из трещины сердца
Жертвы густое вино…

Да, сегодня ты пьян –
Пустотою своей.
Черной ночи сочится из-под связок ручей,
Заколдованный дом твой ничей.
Но на сердце – легко,
И на сердце светло – наблюдателю, что в тебе,
Всё равно.

Мир, расколотый пополам, - камень трется о прах,
Но хохочет Вечность на семи ветрах!
Есть и хлеб, есть вино и свободы – глоток...