От брошенного камушка

Так в чём же суть и сущность мироздания?
В руках протянутых с мольбой к богам?
Указан путь и нужно проявить старание,
Вот образ Бога, брошенный к ногам,

Душа в упадке, за зеркальной пылью,
Всем праздник мира, Бога рождества,
На три тысячелетия станет былью,
И чудом будет вечность волшебства.

Где-то в этом самом «плохо»
Затерялось «ХОРОШО»,
Ты давай-ка, друг, не охай,
Поищи скорей его!

Разгреби завалы в прошлом,
Пыль сотри, боль удали,
Посмотри, куда заброшен
Доброй песенки мотив.

Что? Лежат там грязной кучкой
Стопки брошенных обид?
Слушай, самому не скучно
Их с собой везде тащить?!

Ну-ка быстро, ну-ка громко
Прокричи сама себе:
Я давно уж не ребенок!
Я создатель по судьбе!

Мне ли хныкать?! Мне ли плакать?!
Разве время на то есть?!
Это кто там смеет квакать...

Мне вам врать не с руки,
Не ищите подвоха.
Я в обьятьях тоски,
И мне гадко и плохо.

Я как брошенный дом,
И во мне тишина.
Словно сны ни о чём,
Полна мрака она.

И из окон-глазниц,
Ею «Я» в мир глядит.
В нём печаль сбитых птиц,
Меж пустых мыслей спит.

Время словно туман,
Кану в нём без следов.
Оно лечит, но ран,
Не стирает рубцов.

Не ищите подвох,
Мне вам врать ни к чему.
Плохо мне — комом вдох,
Мрак тоски шлёт уму...
Марковцев Ю.

Как у подножия трона,
Я у подножия гор.
Всем нам своя корона,
Грех свой и свой позор.

Всем своей славы блики,
Свет всем своих огней:
Звёзд — тем кто здесь великий,
Свеч — для простых людей.

Всем свой запас терпенья,
Слабости свой запас.
Жизни своё уменье,
То, что в нас будит нас.

Был я своей судьбою,
Брошен к подножью гор.
Сжат мир, здесь их грядою,
И мал его простор.

Всем нам судьба даётся,
Срок жизни и объём.
Свет в ней – её и солнца,
То, чем её живём...
Марковцев...

Средь упавших снегов,
Спят печали людей.
Грусть несбывшихся снов,
Мудрость вольных степей.

Ты души моей всё,
Степь отрада моя.
В тебе счастье моё,
И родные края.

Всеми брошенным псом,
Ветер воет в трубе.
Что ж, как есть всё во всём,
И я принял в судьбе.

Говорил я во сне,
Возвратившись домой.
Когда смерть в нём ко мне,
Прикасалась рукой.

Средь упавших снегов,
Спят печали людей.
Недосказнность слов,
И души суть моей.
Марковцев Ю.

Вопреки всем советам непрошенным,
Что услышать мне вскользь довелось
Не раздавлен, не проклят, не брошен я,
И не лью над ушедшими слёз.

Горьким опытом жизнью наученный,
Где от радости шаг до беды.
Признаюсь смело в том, что везучий я,
Оставаясь в душе молодым.

Кто из крайности в крайность бросается,
Тот упустит свой шанс на успех.
Сам себе говорю, что красавец я,
Раз смотрю на восторги сквозь смех.

Всем воздастся за всё, что содеяли,
Тот, кто свыше, всех знает в лицо.
И за то...

Морозный день, в искрящемся снегу!
И облака по небу, словно птицы.
И старый пес, хватает на бегу,
Остатки крошек, брошенных синице.

Дым от печей, уютом и теплом,
Дома укутал, спрятав от мороза,
А под окном, мерцая серебром,
Стоит, как страж, уснувшая береза.

На колокольне трудится звонарь,
И детский смех, звенящий у речушки.
И одинокий старенький фонарь,
На краешке поселка - у избушки.

Мелькнувший запах теплых пирогов,
На миг от суеты спасет сознанье,
Как отголосок прожитых...

Ох, за что оно всё мне?!
Кавардак и боль в спине,
По которой попадает за соринку на столе?!

Как чуть что, так Домовой!
Непорядок? Окна мой!
На пороге брошен мусор?! Половицы носом рой!

Ай, в семье какая ссора,
Непорядки и раздоры,
Виноват опять всё я! Ох! Возьмут меня измором!

Тесто не поднялось? Я!
Скисло молоко? Моя
В том вина, а не хозяйки! Карма всё на то всегда!

Кот написает в ботинки,
Загуляет половинка,
Детки в помощь не спешат…
Эх! Во всём меня винят!

Мне бы...

Храм Всех святых, в земле Владимирской просиявших, микрорайон Юрьевец город Владимир.
*
Собор Всех Святых, в земле Русской просиявших
2-е вос­кре­се­нье по­сле празд­ни­ка Пя­ти­де­сят­ни­цы, по­свя­щен­ное празд­но­ва­нию па­мя­ти всех рус­ских свя­тых.
*
Зари рожденье
открывает
Ворота главные в алтарь,
Благословенно возглашая
То Царство, что ищу всегда.
Жизнь – скорость, хаос – цели нет.
Желания пустЫ, ничтожны.
Всех просиявших на земле
Святых Российских день восходит...

…Как жить, когда ты никому не нужен,
Когда продрог и дико хочешь есть?
Ничья собака прячется от стужи,
Засунув нос в свою густую шерсть.
– Ничья собака греется на люке,
Свернув в калачик свой продрогший мир…
А мимо люка – люди, люди, люди,
Плывут волною равнодушной люди,
Не ставшие, наверное, людьми…
Ничья собака перестала верить,
Что кроме люка, в дом бывает дверь,
Что есть места, где человек и звери
Живут бок о бок. В мире и добре.