Ослабший

Для забавы травят зверя,
Лай собак, крик егерей.
Человек лишь в силу веря,
В лесу хуже, всех зверей.

Зверь голодный нападает,
Иль боясь, иль защищаясь.
Просто так не убивает,
Обойти людей стараясь.

Человечек хлипкий телом,
Взяв ружье, стал льва сильней.
Агрессивным стал и смелым,
Таких много есть людей.

Они лишь с ружьём герои,
Боясь сильных задевать.
Слабость им почуять стоит,
Будут до смерти клевать.

Люди есть с душой шакалов,
Рвут ослабших львов толпой.
К счастью...

Волк никогда ручным не станет,
В глаза его лишь посмотри,
На дне их зубы зверь оскалит,
Живёт он в нём всегда внутри.

И даже выросший в неволе,
Рождённый в клетке, средь людей.
Узнав свободу в чистом поле,
Уйдёт, чтоб жить среди зверей.

Он будет всех волков опасней,
Перед людьми в нём страха нет.
Его гнать на флажки напрасно,
Он не боится красный цвет.

А если голод сильным станет,
И он добычи не найдёт.
Вернувшись ночью, волчью стаю,
Он в двор свой бывший приведёт.

Того...

Периодически случается во мне, -
Воспринимается обыденность полегче,
И на живой энергетической волне
Затеплятся невидимые свечи.

Вот-вот сейчас произойдёт
Слиянье с Мощью Силы Сокровенной,
Что неизбежностью заоблачной войдёт,
Естественной потребностью Вселенной.

Трепещет Тайна Единения во мне,
Я - Взор и Слух, глубинный и прозрачный!
Стремятся чувства в солнечной Волне
Регенерировать ослабших и невзрачных.

Любовью рукокрылою большой
Планету бережно и нежно...

Обильно, громко, но напрасно
На Бога ропщешь, человек.
Ну, да судьба твоя несчастна,
Тяжёл и короток твой век.
Душа томится в хрупком теле.
Живёшь страдая в самом деле,
Но виноват ли в этом Бог?
Увы, не он к тебе жесток.

Жесток не Бог. Жестоки люди.
Виновны мы в своей судьбе:
Во всем, что было, есть и будет.
Мы вместе создали себе
Войну и голод и болезни
И даже катастрофа если,
Последствий можно избежать
И не страдать и не стонать.

Мы сами создали все беды.
В ответе только...

Слабый муху прихлопнув, гордится,
И наврёт что врага победил.
Он лишь с мухой бороться годится,
У него нет на большее сил.

Смел он с теми лишь, кто его слабже,
С теми, кто беззащитен пред ним.
Пёс боится львов связанных даже.
Лает вслед лишь прохожим чужим.

Слабый враг хуже сильных, их злее,
Он не веря в себя, сзади бьёт.
И ослабших добьёт не жалея,
И героем себя назовёт.

Ложь, предательство, злые наветы,
Слабым служат опорой в делах.
Не нужны им к загадкам ответы...

Живя с волками, волком выть,
Придётся, чтобы не порвали.
Но всё ж не должен волком быть,
Тот кого люди воспитали.

Закон зверинный в стае строг:
Родные братья рвут ослабших.
В ней сила Зверя — главный Бог,
И не помогут в ней уставшим.

В ней все живут собой и вместе,
Живут лишь чтобы рвать толпой.
Нет дружбы преданной и чести,
И горе тем кто в ней чужой.

В ней слабых сильные сжирают,
Когда им нет другой еды.
К больным в ней жалости не знают,
Нет дела в ней до их беды.

Иной...

Боги слабости не знают,
И ослабших не поймут.
От болезней не страдают,
Вечность целую живут.

Не испытывая чувства,
Невозможно их понять.
И не может слов исскуство,
Их не знавшим показать.

Можем лишь на нас похожим,
Свои чувства передать,
Тем, кто в жизни ведал тоже,
Чувства, зло и благодать.

Лишь не ведавший страданий,
Видит в слабости порок.
Иногда боль испытаний,
Выше, чем наш потолок.

Только слабостей не зная,
Боги, видят в наших грех.
За них счастья нас лишая,
Шанс...

Париж, Отель “Лувр”, вид из окна –
дождливо, мерцающий зонтичный улей,
цепь экипажей в дымке, вода
над мостовой растворённой колдует
красками, бликами, жемчугом, россыпью;
влажный туман серебром, суета;
тает Париж в глубине жёлто-розовой,
перспектива, как тетива.
Париж, многоликость, поток мутных пятен,
камерность, дрожь, масштаб, люди-тени,
сдержанность и равновесье, изъятье
чистой поэзии, чистых мгновений
мглистой зимы из серого камня,
полутонов из ритмов кипящих;
память, здесь...

В ответе мы за тех, кого мы любим,
За тех, с кем вместе жизни путь идём.
За тех, кому нужны всегда мы будет,
За тех, кому мы в мире жизнь даём.

Отцы и дети — смена поколений,
Поймём родителей, лишь сами ими став.
Лишь тяжесть груза, за детей волнений,
Однажды в жизни, сами испытав.

Когда за них тревога нас терзает,
Но мы ничем, помочь не можем им.
И боль на части сердце разрывает,
И мы ночами, долгими не спим.

Отцы и дети — вечные проблемы,
Ослабших, полным силы не понять.
И...

Каждому своё — и муравей,
Сыт, съедая хлеба всего крошку.
Каждому своё — и для людей,
Всем своё отмерено и можно.

Каждому даны свои пределы,
Сил запас у всех по жизни свой.
Но всегда сильнее, душой смелый,
Чем трусливый, пусть он и большой.

Каждому отмерен свой участок,
На дороге жизни — не продлить.
Но пустым быть длинный может часто,
Если пустотой его прожить.

И у всех полёта высота,
Разная — у всех свой потолок.
По уму — у всех своя мечта,
И свои кумиры, и свой Бог...