Оригами слогами

Твой Первый День Зимы.
Лучами Ночь ласкает.
Лимонный Свет Луны
Зовёт, не отпускает.

Тетради на столе.
Страниц трильярды книжных
Запястье на руке
Терпимость слов столь лишних

Забавное молчанье
Восторга стройный Звук.
Прелестное звучанье
И Сердца ровный стук

Ритмическая нежность
И ласковость в словах
К манерам принадлежность
И сладость на губах.

Изысканная сытость
И слабость, и покой
Бессильная открытость
И силы лютый зной

Избыточная резкость
Последовательный вкус...

За подлость, ложь, желаний тьму,
Господь тебе судья.
А я — судить тебя не стану,
В себя — обид зла не возьму,
Я грешен, но душа моя,
Чиста, не быть в ней злобе и обману.

Воздастся всем — тебе и мне,
За всё — нам будет воздаянье.
В нас — изнутри нас видит Бог.
Не спрятать зла в себе на дне,
Не скрыть, запретное желанье,
И ложь — не скрыть за громкий слог.

Безгрешных нет, но есть черта,
Что нам — нельзя переступать!
Она — грань меж Святым и Зверем.
За нею — Тьма и Пустота,
За...

Шаг в открытое состояние - как линия причастия...
Как Вифлием языка в хрупкости незавершенного обладания.
В этих огненных обстоятельствах неповиновения и покорности
Нежность скрещенных теней, совершенный ритм,
Опора божественности, ответственность помнить о пустоте...
Повторения никогда не повторяются, моя Госпожа.

Мой почерк разбудил в тебе чувственную Геру.
И листья падали в экстазе, распятые, на наше время.
У нас была осень между страниц
И тишина, что отдыхает в кобальтовой ночи...

Потерялся средь вас — вас много,
Вы все яркие, я простой.
Снисходительно и чуть строго,
Вновь на стих вы глядите мой.

В нём душа моя — как хозяин,
Не блистает она красой.
Слог обычен — не филигранен,
Любования нет собой.

Не ряжу в ярких слов одежды,
Свои думы — нет блеска в них.
В них мечты чуть наивной свежесть,
И желаний огонь простых.

Не велик я — малы желания:
Счастья людям и мне чуть-чуть,
Мир без зла и войны страдания,
И без боли, в нём жизни путь.

И об этом и о...

Яков Есепкин

• Из книги
«Сонник Корделии»


Портреты юдиц в Эпире

Двадцать первый фрагмент

Ядный шелк обовьет рамена
Гостий пиров, гадалок склепенных,
Несть пророков, благих имена
Как учить меж начиний злопенных.

Что и плакальщиц неб оглашать
К требе дней, ледяные пасхалы
Всё мрачнее, царей воскрешать
Суе ныне, их терния алы.

И одесно юдицам сеим
Пир алкать, где легко бронзовеем
В черных снах мы и еле стоим,
И от холода ночи трезвеем.

Сорок третий фрагмент...

Он выразить себя пытался,
Посредством рифмы и стиха,
Но в отзывах вдруг оказался,
В смешливой роли хохмача.

Свой стих упорно создавая,
Словам простор, а в мыслях теснота,
Шлифуя слог и достигая,
Глубин для смысла видно неспроста.

Не красота спасет наш мир, её носитель,
Закон, который ограничил всё и вся,
И как сказал великий наш учитель,
Спасает нас великая мечта.

Похитит ночь слова,
оставив лишь пробелы
в черновиках
нордического неба,
слог обратится в прах,
сквозняк рассеет знаки,
и твои влажные глаза,
горя огнём
бессмертным октября
напротив глаз моих,
в тот миг
мне скажут больше
чем вся мудрость
книг,
пылящихся
в осеннем полумраке.

Чужое горе сердце искренне не тронет,
Того, кто выгоду находит в мелочах.
Кто не откроет душу лику на иконе,
Тот за поступки за свои не отвечал.

Но Божья кара не берётся ниоткуда,
Она настигнет всех, несущих миру зло.
Как не пытался обмануть себя Иуда,
Его судьба трагичным связана узлом.

Пусть милосердие сегодня не в почёте,
Оно не выгодно для прибыли дельцов.
Я и не верю в то, что к вам, когда прочтёте,
Придёт желание держаться за лицо.

Бывает стыдно самому за то, что сделал...

Господи, услышь мой тихий лепет;
Я канон читаю по слогам,
Но в душе перед тобой лишь трепет,
Знаешь: не молюсь иным богам.

Режет горе сердце по-кусочку,
И душа в смятении ревёт:
Дай, Господь, хоть малую отсрочку,
Премени от смерти на живот*.

Дай, прошу, болящему здоровья,
Время дай покаяться суметь.
Он не верит - но у изголовья
Ангел встал и отгоняет смерть.

* из Канона за болящего

Автор: Ольга Волкова

Последний вдох, последний взгляд, последний шаг дороги,
Последний миг, меж было и потом.
Последний звук, в последнем самом слоге,
И ничего, нигде, никак, ни в чём.

В последнем, безысходность и надежда,
На то что всё же, что-то есть за ним.
И что нетленным душам лишь одежда,
Тела, а жизнь в них — наваждений дым.

Небытиё, не хочет принять разум,
Отождествляя, мысли мир с душой.
Он верит что, он ею с Богом связан,
И Вечность ждёт, за времени чертой.

Самообман — в себе осознование...