Оно-свободно

Всё отдам чтобы свободным,
Лёгким чтобы снова стать.
Чтобы было мне в невзгоды,
Больше нечего терять.

Стану жить легко и просто,
Не беря ни свет, ни тьму.
Ветер вольный оттого что,
Служить некому ему.

Заживу вновь бесшабашно,
Как в дни юнности лихой.
Будет мне терять не страшно,
Пусто — будет за душой.

Всё отдать готов — все вещи,
Чувств — отдать всё ж не могу.
Я живою водой крещен,
И у Долга — я в долгу.

Так что воля мне лишь снится,
И не жить мне не любя.
И как в небе...

Поспешил и мимо стремени,
Угодил и не в седле.
Не в своём родился времени,
И мне холодно в тепле.

Я б напился, да забылся бы,
Только горькой я не пью.
С дымом в небо из печной трубы,
Отпущу печаль свою.

Неприятно волной холода,
Тоска тенью прошлых дней.
В сутолоке шума города,
Я теряюсь средь людей.

Всё во всём и в полном пусто,
Все движенья — суета.
Мир для нас в нас красят чувства,
Субъективна красота.

Мне эпоха чужеродна,
Ах зачем, был в ней рождён?!
Душа в теле не...

Весенних снов очарование,
Вдохнув пойму что мне пора.
И потихоньку — без прощания,
Уйду из завтра и вчера.

Уйду сквозь мысли тень во сне,
Средь облаков — ждёт дилижанс.
И в нём без тела легко мне,
Умчит он, разлучая нас.

Не крикну я прости-прощай,
Звук разрушает сна воздушность.
Ты лихом, мир не поминай,
Меня за жизни грех и глупость.

Во мне нет тьмы обид и горести,
И я свободней вольных птиц.
Я в Книгу Жизни моей повести,
Вложил ромашку меж страниц.

Весенних снов...

И героя, и бандита, и солдата, и поэта,
Поломав диктат запрета,
В светлом будущем без света,
Дало поколенье это.

Скупердяев и транжир,
Порождал свободный мир.
В прошлом, властный масс кумир,
Правит балом в нём банкир.

Неразлучны деньги с властью,
И ущербных деляг счастью,
Заболев наживы страстью,
Верят те, кто зла стал частью.

Нет вины у света с тьмой,
Их в реальности Земной,
Для нас глаз создал собой,
Может, всех цветов быть злой.

И героя, и бандита, и солдата, и поэта...

Птицы чирикают, лают собаки,
Хрюкают свиньи, люди говорят.
Белеют лилии, краснеют маки,
Во поле чистом, огнём горят.

Бог всё сОздал и каждой твари,
Хоть ты велик, хоть слаб и мал,
Он, для жизни Земной, по паре,
Невзирая, на чин их, дал.

Для Него одно — орёл и зяблик,
Волк и пёс, человек и шмель.
И у всех у них, душевный праздник,
Когда весной, запоёт капЕль.

И у всех(у здоровых телом),
Ум затмит, их желаний страсть.
И Амур*, применение стрелам,
Отыскав, пошлёт их, в цель...

Не раба — свободного поклон,
Полон уважения.
Помоги, сдержать мне Боже стон,
Горького мгновения.

Как с похмелья, в горле сухо,
Но не пил дурман вина.
Дай мне Боже силу духа,
Мне сейчас, она нужна.

Ведёт гибкость в бесхребетность,
Жёсткость в ломкость и как быть?
Впереди тьма-неизвестность,
В ней легко душой остыть.

Ни молитв, ни сквернословью,
Словам мир не изменить.
И то радостью, то болью,
В нём как прежде будут жить.

Посмотрю в глаза иконе,
Помоги Бог — я ослаб...

На ребре стоит монета,
Нам — ни решки, ни орла.
Сумрак и ни тьмы, ни света,
Ни прохлады, ни тепла.

Всё бессмысленно, размыто,
И во сне, и наяву.
Ни на что нет аппетита,
Словно пил дурман-траву.

Сон размытого мгновенья,
А в нём Вечности зевок.
Он как морок-наважденье,
В нём бездумной скуки ток.

Огонь астры в белой вазе,
Колдовской чертопоплох.*
Он на мира вырос грязи,
Аромат — дурманит вдох.

На ребре стоит монета,
Пав ни решкой, ни орлом.
Правда голая — раздета,
Как...

Закончится жизни глава,
И мир впереди снова чист.
Судьба предоставит права,
Начать в ней с нуля новый лист.

И нужно уметь ставить точку,
В конце прошлых дней, дел и слов.
О новом, начать в новом строчку,
Лишь духом свободный готов.

И как бы нам дорог бы не был,
День прошлый, его не вернуть.
Он в прошлом и в новые Небом,
Даны в новом дне, цель и путь.

И опыт храня, не держитесь,
За прошлое, глядя назад.
В сегодня своё повернитесь,
В сегодня — живут и творят.

Закончилась...

И закроют, глаза мне погасшие,
Положив, на них медь пятака.
В час когда, Волей Господа нашего,
Тронет тело мне, смерти рука.

И отвергнет, душа тела грешную,
Ставшей тесной, давно уж юдоль.
И уйдёт, здесь оставив сердешную,
По ночам, спать мешавшую боль.

И Суда — моего, персонального,
Час наступит и я — повинюсь.
За греха вкус, большого и малого,
Извиняясь, пред Богом склонюсь.

А пред тем, Габриэль с Самаэлем*,
Будут спорить, кто душу возьмёт.
А она, листом жёлтым, осенним...

А напыщенный штиль,
Я оставлю ханже.
Слов блестящая пыль,
Не нужна мне в душе.

Слов высоких набор,
Не во мне, не по мне.
Во мне жаркий костёр,
И душа вся в огне.

Так пылай же, пылай,
Душа ярким костром.
Круг меня освещай,
Мир в котором живём.

Бог, прошу об одном,
Дай сгореть мне до тла.
Чтобы жизни огнём,
Дать побольше тепла.

И не сказка, а быль,
Жизнь простая моя.
И высокого штиль*,
Уступлю ханже я...
Марковцев Ю.

*Высокий штиль— высокий, торжественный, величавый...