Она вошла

Улыбнусь, обниму на рассвете,
Глазки ясной наполню зари,
Это я--лёгкий бриз,тёплый ветер,
Это я--уголёчек в груди.

Пробудись ото сна, дорогая,
Подремала и хватит, поверь
Каждый раз я тебя пробуждая
Дверь срываю с воздушных петель.

В тихих зорях обдав вдохновеньем,
В белых росах купая вошла
Это чудное духа явленье,
Моя Муза добра и тепла...

Снежинкой хрупкой вдруг застыло время,
Блаженный миг, как фото проявив,
Где снято безнадёжной жизни бремя,
И трепетно звучит любви мотив.

В сознание вошла стрела прозренья,
Волшебным светом озарился мир,
И ждёт души и тела примиренье,
Какого ждать уж не хватало сил.

Как феникс возрождается надежда,
И сыпется с души житейский хлам.
Здесь делится судьбы листок небрежно
На то, что «до» и «после» пополам.

Что было «до» – вдруг прочно позабыто,
Что будет – нелегко предполагать...

Промчалось лето, осень золотая
прохладой и звенящей тишиной
вошла в мой город и, почти играя,
дождями прогнала упрямый зной.

И красота! Художники - в отпаде!
Что фотография? Один момент.
А остальное? Жердевка в наряде,
приняв осенний, сказочный презент.

Срываясь, листья кружатся в полёте
и опускаются на землю невпопад,
они у осени в большом почёте
и длится будет долго листопад.

Ночами затихает шум и звёзды
таинственно мерцают в тишине,
созвездий превосходнейшие гроздья...

Понял Аид, кто перед ним. Но как
Заставить подойти её поближе?
Опять вернулся он к себе по землю
И попросил у матери своей,
Чтоб та такой цветок произвела,
Который красотой своею яркой
Все остальные затмевал цветы.
А матерью Аида была Гея.
Сама Земля. Она по просьбе сына
Вырастила цветок, коему равных
Не было раньше и не будет впредь
И вновь Аид отправился на землю.
С подругами гуляя, Персефона
Как и всегда, букет себе красивый
Перед уходом собирала. Вдруг
Её внимание...

Куклу искал бизнесмен,
чтобы молчала она,
тайну хранила и плен,
чтобы не знала жена.

Чтобы дружок-компаньон,
куклу твою увидав,
слюни пустил бы и стон,
куклу публично прижав.

Чтобы, мечты притушив,
как сигарету, ждала
кукла, когда ты, чуть жив,
битый приполз от стола.

Куклу нашёл бизнесмен.
Даже, шутя, полюбил.
После дурацких измен,
«Вальтер» легко подарил.

Чтоб не боялась она,
чёрною ночью рыдать,
явится друг ли, жена,
будет в кого пострелять…

Пуля вошла со спины...

...Тихий шлепок и -
здравствуйте! -крик будто обухом.
--Девочка!!!
--Дайте воздуха!

Здравствуй планета! - празднуйте! -
В белом с печатью кулёчке
звонко пищала дочка.

И понеслось, завертелось:
дни и пелёнки - ворохом.
Плакалось вновь и болелось.
Жизнь как бессрочный пост.

Выдохнешь ночью – воздуха!
Воздуха, дайте воздуха!
Где ты беспечность? – SOS!

Форточки настежь открыты –
ВСЁ – чтоб тебе уснуть!
Завтра по новой орбите
будет идти твой путь

правильный, точный до...

1
Жил был дед, а с ним старуха
( во хибаре, в старину ),
возле моря ( Ну и пруха! ),
сизым цветом, в пелену...
Тридцать лет и три аж года,
( в тучах, в солнце ль небосвода ),
дед рыбачил, словно ситом
( всё стеснялся динамитом... ).
Бабка пряжу же пряла...
Ну, и песни голосила
( деда ж творчество томило ).
Вот такие вот дела!
Он на море уходил.-
С неводом, в тоске, мудрил...
2
Раз закинул сито в море
Вышла тщетною попытка...-
Тину зацепил на горе,-
как досаду, без убытка...

…И на ступеньки встретить
Не вышли с фонарем.
В неверном лунном свете
Вошла я в тихий дом.
Под лампою зеленой,
С улыбкой неживой,
Друг шепчет: «Сандрильона,
Как странен голос твой…»
В камине гаснет пламя,
Томя, трещит сверчок.
Ах! кто-то взял на память
Мой белый башмачок
И дал мне три гвоздики,
Не подымая глаз.
О милые улики,
Куда мне спрятать вас?
И сердцу горько верить,
Что близок, близок срок,
Что всем он станет мерить
Мой белый башмачок.

1913

Напоминаньем душу теребя
о ласковом прекрасном слове Божьем,
я мысли зарифмую, как стреножу,
и стих свой посвящаю для Тебя.

Я так хочу назвать Тебя на Вы,
но фамильярность мне вошла в привычку,
и почему же от других в отличку
вдруг лезу с уважением - увы...

Не буду, лучше я к Тебе как все,
но я надеюсь, что Ты вложишь песни
мне в сердце красивее и прелестней,
чем сочиняют их другие - ВСЕ.

Я с помощью Твоей слагаю их,
Ты прославленья всячески достоин,
ведь Ты воссядешь...

И в тайную дружбу с высоким,
Как юный орел темноглазым,
Я, словно в цветник предосенний,
Походкою легкой вошла.
Там были последние розы,
И месяц прозрачный качался
На серых, густых облаках...