Она видит сны

Умеют министры в Здравоохранении жить!
«Жаль», что не научились деньги хоронить…
Уже в туалетах во дворах, - стали их прятать,
Может они по назначению их стали применять?

Так как деньги министрам не куда стало девать…
Вот и стали в место туалетной бумаги применять!
Право охранители подумали, что деньги спрятали…
В надёжном месте «заработанные» потом запрятали.

Но в Министерстве, - сейчас сидит умный народ…
Никакой-то там с деревеньки обнищалый сброд!
По несколько образований...

Я вижу сны, они прекрасны,
Мы в них с тобой наедине.
Но просыпаюсь я внезапно,
И вновь одна я в тишине.
Кругом темно, на небе звёзды,
А на щеке блестит слеза,
И в памяти я представляю
Твои красивые глаза.
Хочу уснуть и оказаться,
Опять в объятиях твоих,
Где ты целуешь меня нежно,
Где целый мир для нас двоих.
Я ночь прошу, я умоляю,
Ты подари мне этот сон,
Где обнимают руки нежно,
Где он опять в меня влюблён!

Мне сейчас так сложно
Тебя ведь нет со мной
И умереть так можно
Душа то ждет покой
А ты сейчас меня не слышишь
Не думаешь ты обо мне
Во сне теперь другую видишь
И любишь ты её в том сне.
Я плачу горько по ночам
Зову тебя в слезах купаясь
Читаю письма по слогам
Уже давно не улыбаюсь
А хочется сказать: «Люблю!»
Услышать от тебя ответ
Но в голове одно ловлю
Что скажешь снова ты мне: «Нет!»
Как хочу я вот сейчас
Поцеловать, обнять тебя
И посмотреть в глаза хоть раз
И прочитать...

Вновь позёмкой по проспекту,
Вдоль зеркальной мостовой,
Для себя намечен вектор -
Серебристый путь домой.

Где - то в лиц толпе замечу,
Сердцу милые черты...
В этот чудный зимний вечер,
Улыбнёшься нежно ты...

Возвращаясь, точно знаю,
Встречен эхом тишины...
В небе звёзды сощитаю...
Удивительные сны.

Сгорают сны, как свечи, на рассвете,
Их в пропасть дня легко уносит ветер,
А там они становятся стихами.
И остаются в этой бездне с нами.

Мы ждем зарю, как ждут порой ненастья,
И все-таки и в этот час мы счастье
Оставим где-то и опять крылаты.
Стихи мои – за сны мои расплата.

И пусть их снова мир такими видит,
И пусть меня любя, возненавидят,
Я украшать их, милый мой не стану,
Они со мною до другого стана

Дотянутся, когда ты нас покинешь,
Стихи мои в них сразу старт и финиш...

он видел сладкие сны
он не хотел просыпаться
холодно на улице

Я видела чудесный сон...
В нем в муках Солнце зарождалось,
Туч, разрывая пелену,
Оно из леса поднималось...

Едва сковавший речку лёд,
Осколками алмазов устлан.
Рожденье Солнца и восход -
Путь в новоявленное утро...

Морозный воздух чуть дрожал,
Алмазы на свету блистали.
По ним сама Аврора шла...
Забудешь сон такой едва – ли...

Откуда к нам приходят сны?
И что таят, и что пророчат?
Где в своих снах бываем мы?
Что видим мы в покровах ночи?

Мне снова Венеции дивная снится,
И юная дама, плывущая мимо.
К кому на свидание райская птица
Направилась снова, а муж нелюбимый
Спокойно с другой развлекается где-то.
И даже не верит он слухам сначала.
Но вилла пустует ее до рассвета.
И тихо вода все шуршит у причала.

Ей больно и весело быть одинокой.
И рваться куда-то, забыв о печали.
И только вода, как темна, и жестоко
Опять поступают мужья, и начала
Рыдала, просила, хотела остаться.
Хотела забыться с собакой и сыном.
Но вот...

В голых зимних кустах,
Обессиливший ветер запутался.
Снега нет здесь в лесах,
В мох зелёный, пень старый укутался.

В лесу тихо зимой,
Птиц не слышно весёлого пения.
Не шумит лес листвой,
Он уснул, до живого тепла, до весеннего.

Словно ржавый сугроб,
Возле пня, прошлогодней листвы лежит куча.
В небесах тёмный лоб,
Морщит, глядя сердито угрюмая, мрачная туча.

Как насмешка судьбы,
Средь зимы, дождик грустный заплакал уныло.
Вековые дубы,
Ледяной его сеткой накрыв, намочило...

«До чего же мне все надоело! –
думал я, засыпая в ту ночь. –
И жена, что до смерти заела,
и беспутная дурочка дочь,
и сынок, потерявший работу,
и любовница с кучей проблем…
Да. Пожалуй, пора на охоту.
Я по ней стосковался совсем.
Неужели я завтра уеду
от работы, жены и детей,
по лосиному свежему следу
побегу я с собакой своей
и, увидев кормящую матку
с семидневным лосенком в кустах,
буду целиться долго в лопатку,
сжав «Сайгу»* свою в потных руках,
а потом, когда лес содрогнется...