Он забыл уже

Был знаменитым мудрецом.
Не только слухами, в лицо
Был узнаваем в деревнях.
Лишь встретят, восклицают «Ах!
Приятна встреча нам с тобой!
Ты гость для нас не рядовой!»

Раз, ехал на осле мудрец.
Измучен жаждой под конец.
Деревня рядышком была.
Напиться б, напоить осла…

Уже стучится в крайний дом,
Мол, напоить его с ослом.
Хозяин мудреца узнал.
Доброжелательно сказал:

«Встречать тебя – большая честь!
Ведь слава о тебе дошла,
До деревушки, не бог весть,
Средь многих деревень...

Любимому городу посвящается


Я много-много лет тебя не вижу,
Лишь в памяти одесская пора.
Родители и школа, детство, юность.
И фотография, когда я там, уже стара.

Скучаю по тебе, Фонтан мой милый,
Хоть пролетают стаями года.
Я вспоминаю дом, свою квартиру,
Собаку, всё, чем жил я там тогда...

И от тоски щемящей меньше силы,
Душа моя, душа моя пуста.
Я думаю о том, когда ж увижу
Мой дом родной, любимые места...

Когда вернусь в любимую Одессу,
Которую я вижу в своих снах...

ты забыл...
а я все помню
как ты
меня любил
я стою и дрогну
дрогну
ты забыл

неужели ты не вспомнишь
как ты раньше,
прежде жил
как меня
своей рукою
кормил
любил

В воздухе неясности брожение,
И угрозы тёмный монолит.
Словно перед боем напряжение,
Только непонятно — что грозит?

Непонятно, ждать чего — откуда?
Но в душе предчувствие штормов.
Оттого, дышать мне стало трудно,
И покой, сбежал из моих снов.

В сердце беспокойство поселилось,
Вспомнить должен что-то.... Что? — Забыл!
Важное, коль вспомню, то немилость,
Избежать сумею Высших Сил.

Рвёт на части, душу напряжение,
И не сплю, уж третью ночь подряд.
Я устал, Земное притяжение,
Не...

И в странствах дня,
И в думах ночи,
Знобит метание меня:
«Ты тот, кто посрамил свой очерк,
Кантана дней, ты боль моя».

Как струны вольности порочны,
Ликуют подолгу о нём.
Они воскрикнут с одиночья,
Сзывая морости нарочно,
В улыбке с дьявольским лицом.

Имелись те, кого желал ты,
Кого увидев мог обнять.
У всех занятные таланты,
Ты был таким, им всем подстать.
Любимых мог ты созедать.

Но нет: продолжить всё то действо,
Купаньям в солнечных сердцах,
Ты предпочёл создать...

Ум забыл, а сердце — сердце помнит,
И в груди, опять его набат.
И душа, от боли — боли стонет,
Ей вернуть, всё хочется назад.

Но лишь я, лишь я об этом знаю,
Никому, того не покажу.
И в себе, в себе дойдя до краю,
В узел боль, свою опять свяжу.

Не один, не дрогнет лица мускул,
И прямой, останется спина.
Я смогу, безмерную нагрузку,
Донесу и выпью всю до дна.

Всё моё, всегда во мне со мною,
Страх, отвага, святость и порок.
Я взлететь, взлететь хочу душою,
Но судьбы, мешает...

.
.

И вновь, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С бесовской силой чёрною,
С всемирною чумой.
.
Весь шар земной окутали
Нажива, власть греха –
Тюрьму создать задумали
России на века.
.
Отчизна святорусская,
Добро объединяй,
Всё зло и нечисть гнусную
С лица земель сметай.
.
Нам выбор не оставили
Врага коварство, ложь –
Нацистов вновь отправили
Вонзить в Россию нож.
.
Семья народов крепкая,
Встаёт на смертный бой
С фашистской силой мерзкою,
С всемирною чумой...

.
Заснул безусый «бог войны».
Шумит в ушах, и ноет тело.
А вдоль опушки так стройны
берёзки…
Осень приодела
в смешливый шепоток кокеток
и в золото парчи жакеток.
Предзимье.
Тихий вечер томный.
Блиндаж нехитрый потаённый.
Похрапывая, «бог войны»
с улыбкой грезит:
Как стройны…
Вмиг смертный вихрь поймал кураж.
Воронка!
Здесь стоял блиндаж?
Война, с берёз сорвав одежду,
навеки прокляла надежду.
Покинул юный «бог войны»,
в небесной дали видит сны.
.

.
.


-- Погасла...

В Великом -Устюге далёком,
На севере в холодной мгле
С полярным кругом одиноким
Дед думал думу в декабре.

Как привезти подарки детям
Чтоб всем хватило и на всех
На елках чтоб всем Васям , Петям
Им было много всех утех,
Чтоб слышен был веселый смех.

Но встала фабрика игрушек,
Чубайс понял тариф на свет,
Еще ведь мало погремушек,
Цветных шаров- ну просто смех,

А шоколадок и мартышек,
Свиней и козочек- чуть-чуть
И хорошо что много мишек,
А то бы было просто жуть.

Ах...

Любомир сидел, склонившись,
И с печалью на лице,
Так от слуг и не добившись,
Что случилось во дворце.

Где жена его, Милена?
Ведь была же в терему!
Не прошла ж она сквозь стены…
Как исчезла? Почему?

Да! Была в своей светлице
Перед зеркалом, одна.
Но она же ведь не птица,
Улететь чтоб из окна.

И не выпрыгнешь в окошко:
Над землею высоко …
Да! Не птица и не кошка!
Что ж случиться-то могло?!

В деревнях прошли окрестных,
Всё надеялись, а вдруг …
Всех крестьян спросили...