Он поэт

Помыл клубнику и к компу поставил,
ем и одной рукой стучу по клаве.
Сегодня ночь я проведу без правил:
Высоцкий пел – и я имею право.

И рифмы не ищу, они мне сами
являются по музы приказанью,
в мгновенье ока становясь стихами,
и, как у всех поэтов, предсказаньем.

Мы все – мечтатели; и все – пророки!
Сижу и мучаю клавиатуру,
забыв судьбы дурацкие уроки
и размечтавшись о величье сдуру.

Сладка клубника, но мечтанья слаще
о том, что в лирике скажу я слово.
Вы думаете – я...

Я хожу в шапке, полупальто.
Он – тоже в шапке. Мой друг.
У него – «Макар», ну и что?
- Вынь-ка, руки свои из брюк.

Я хожу в ватнике, зимушке рад.
Он – тоже в ватнике. Мой брат.
У него под ватником – автомат.
- Эй, «Мерс» сдай-ка чуток назад.

Тяжело – в ватнике. Наст скрипит.
Синицы цвенькают. Лес звенит.
У товара нынче – не товарный вид.
Спортился. Вышел его лимит.

«Калаши» - мешают, «Макаровы» - трут.
То ли дело – подворотнички.
Белые. Офисные. Переводов зуд.
Не банки...

Не зовите меня за собой, перелётные птицы,
Я летать не умею. И нЕкуда мне улетать...
Невозможно бескрылым свободно нарушить границы,
А, нарушив, увы, невозможно крылатыми стать.

Невозможно. Но всё ж иногда, вопреки всем законам,
Притяженье презрев, оттолкнувшись от будней и дел,
Мы взлетаем туда, где и вам, испокон окрылённым,
Не летать никогда. Мы взлетаем за край, за предел.

Это там, высоко, мы находим своё вдохновенье,
Забываем реальность, летим среди ярких планет,
Где теряется...

Бывают в жизни глупые обиды:
не спишь из-за какой-то чепухи.
Ко мне пришёл довольно скромный с виду
парнишка, сочиняющий стихи.

Он мне сказал, должно быть, для порядка,
что глубока поэзия моя.
И тут же сразу вытащил тетрадку -
свои стихи о сути бытия.

Его рука рубила воздух резко,
дрожал басок, срываясь на верхах.
Но, кроме расторопности и треска,
я ничего не видела в стихах.

В ответ парнишка, позабыв при этом,
как «глубока» поэзия моя,
сказал, что много развелось поэтов,
и...

- Татуировку на сердце можно?
Что б не забыть…
- Сердце ведь мышца – не кожа.
Поэтому будет болезненно – сложно.
- Пусть будет сложно
Главное, что б навсегда.
- Так… Вы согласны?
- Да!

- Мне вас немного жалко…
- Как вы сказали…? Жарко?
Да-да! Вы правы!
Сегодня особенно жарко!
Ведь лето же…
- …поздняя осень.
- В восемь? Да! Несомненно, в восемь!
В восемь мне надо уйти.
Чтобы забыть по пути…

- Все. Я закончил.
- Уже?
Мне было вовсе не больно…
- Будет. Когда захотите...

Потягается утро стыдливо.
Солнце бросило в бор луч пилы.
У зари ветерок без отрыва
Лижет Отжим густой пастилы.
Отбаюкали ели на лапах
Смуглой ночи нелепый каприз.
Источает луг сказочный запах,
Перелесок вдали в блеске риз.
Изготовил туман балаганы
Вдоль берёзовых скромных девиц.
Принимают жемчужные ванны
В лужах стайки наивных синиц.
И немеют мгновенья рассвета,
Хочет небо их воспламенить,
Чтоб восторг у любого поэта
Не сумела природа вместить!
Только могут мудрейшие боги...

Ты тогда еще была несвободной
И поэтому ответила: «Нет!»
Заходила ты в автобус до Гродно.
На Кубань родную я брал билет.

Парк запрудили ромашки,
Нас опьянял аромат.
Словно беспечные пташки,
В рай мы летели и в ад.

А потом мы повстречались на пляже,
И опять ты непреклонной была.
Отказалась ты от помощи даже,
Когда очень далеко заплыла.

Парк запрудили ромашки,
Нас опьянял аромат.
Словно беспечные пташки,
В рай мы летели и в ад.

Как то вечером ты плакала в сквере...

Я помню вас! Вы неизменно
Блестите в памяти моей —
Звезда тех милых, светлых дней,
Когда гуляка вдохновенный,
И полный свежих чувств и сил,
Я в мир прохлады деревенской,
Весь свой разгул души студентской
В ваш дом и сад переносил;
Когда прекрасно, достохвально,
Вы угощали нас, двоих
Певцов,— и был один из них
Сам Пушкин (в оны дни опальный
Пророк свободы), а другой...
Другой был я, его послушник,
Его избранник и подружник,
И собутыльник молодой.
Как хорошо тогда мы жили!
Какой...

Вы ушли,
как говорится,
в мир иной.
Пустота...
Летите,
в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин,
это
не насмешка.
В горле
горе комом -
не смешок.
Вижу -
взрезанной рукой помешкав,
собственных
костей
качаете мешок.
- Прекратите!
Бросьте!
Вы в своем уме ли?
Дать,
чтоб щеки
заливал
смертельный мел?!
Вы ж
такое
загибать умели,
что другой
на свете
не умел.
Почему?
Зачем?
Недоуменье смяло.
Критики бормочут...

Ах, Муза-Муза, баба ты шальная,
Ужель со мной пивка попить не хочешь,
Зашла б когда, я вмиг в ларек слетаю,
Ты ж за бокалом мой талант отточишь.

Подскажешь, как ловчей творить нетленки,
Не дурно бы в маститых зацепиться,
Не все ж стихом расписывать мне стенки,
Пора бы на Парнасе взгромоздиться.

Мне скромный уголок всего и нужен,
Сесть самому и милый комп поставить,
От Музы я идеями загружен,
Без перерыва буду женщин славить.

Беспроигрышна тема воздыханий,
На ней уж тыщу лет...