Он лежал как из воска

Я вдохну в тебя чистые росы,
После жаркой, июньской ночи
Расплываются воском свечи...
Я вплела уже ленточку в косы...

Пусть тебя опьянит на рассвете
Ароматом ушедший вечер,
После нашей последней встречи...
все рассеет, как дым, легкий ветер...

со щеки вытираешь мне слезы,
Можно в это, скажи, поверить -
Ты свои распахнул мне двери...
Сквозь туманы и серые грозы...
Я уже расплетаю косы...

Не мечите бисер пред свиньями,
Телом лишь живущий, пуст душой.
Смотрит в мир, пустыми он глазами,
Видя лишь наживу пред собой.

То, что в жизни прибыль не приносит,
Для него, лишь глупости и блажь.
Сказки чудо — выдумка лишь просто,
А картина с книгой — антураж*.

Ему форма, а не содержание,
Во всём важно и он любит лоск.
Принимает блеск он за сияние,
А от лести тает словно воск.

Тем, чем мир внутри людей наполнен,
Тем живут они всю жизнь в телах.
Потому спокоен всегда воин...

Пред свиньёю бисер не мечите,
Телом лишь живущий, пуст душой.
Из вещей берёт он и событий,
Те, что несут выгоду собой.

То, что в жизни прибыль не приносит,
Для него, лишь глупости и блажь.
Сказки чудо — выдумка лишь просто,
А картина с книгой — антураж*.

Ему форма, а не содержание,
Во всём важно и он любит лоск.
Принимает блеск он за сияние,
А от лести тает словно воск.

Тем, чем мир внутри людей наполнен,
Тем живут они всю жизнь в телах.
Потому спокоен всегда воин,
Что живёт...

Поздний вечер отдаёт черешней,
косточкой летит к ногам закат,
катится луна тоской нездешней,
по стеклу размазав бледный взгляд.

Застывает сумрак тёплым воском,
плещется в бокале каберне,
фонарей свинцовые колосья
будто шепчут: истина в вине.

И крадётся сон, как тень тигрицы
сквозь сурьму созвездий, придушив
всякий звук, чтоб полночь на ресницах
прорастала полночью души…

К той Любви, что сильнее смерти,
/Дай мне руку, закрой глаза/
Мы летим в золотой карете,
Сквозь пространство и времена.
Наши лица покрыты воском,
Мы застыли на сто веков.
Я Нарцисс твой, Нарцисс Саронский
Беатриче – мой вечный зов.
Наши губы хранят молчанье,
Наши пальцы сплелись в замок.
Суламита - святая тайна,
Я пастух твой, пришедший в срок.
Мы не слышим ни флейт, ни скрипок,
Ни архангельских белых труб.
Мы вкусили такой напиток
От которого всё вокруг
Исчезает, как наваждение...

Мы единны и неповторимы,
Нет копий нам и никогда не быть.
Здесь своё время, жизнью отгорим мы,
В ней фитилём, Пути Земного нить.

Горит фитиль — короче Пути нить,
Подобно воску, время круг неё.
Оно всё меньше, Путь не удлинить,
Длина его — Земное бытиё.

И словно дым свечи, растает память,
О тех, кто жизнью весь сгорел до тла.
И не удастся, вечный след оставить,
Ни Доброте, ни слугам Тьмы и Зла.

Но всё ж мы все — в одном лишь экземпляре,
В свои эпохи впаяны навек.
И есть в её...

"- И не убить? и не простить?
- Его?
- Он выше и сильнее?
- Всё же ".
***
- И муза нас не потревожа, уйдёт к дру-
гому второпях, всем не служить, нельзя
никак, на острее быть вместе рядом,(во-
йна за место), снегопадом, не остудить
порывов душ, и аромат осенних груш, их
воск и липкая слащавость....
- Не говори, какая жалость,
- И вздутие нас не спасёт, погубят, ра-
странжирят, средства, его подруга и не-
веста, (распущено, не второпях),...
***
- На бирже не сыграть словами...

Тишина.... Не звонят колокольцы
под дугой бОрзой тройки – судьбы.
Тесным кругом стоят богомольцы.
В центре круга, на стульях – гробы.
Их неспешно священник обходит.
Свет лампады прозрачен и чист.
В том гробу, что налево, при входе -
сорока с лишним лет пианист.
У вдовы, что сейчас зарыдает
безутешно, истошно, навзрыд,
в тонких пальцах свеча догорает.
Капля воска на ногте дрожит.
Сиротливо стихам моим стало.
Буквы жмутся друг к дружке во мгле.
До чего же отпущено мало
жить талантам...

Подари мне одну лишь ночь,
Подари не скупись на ласки.
Ты Богини Венеры дочь.
Я большой, но я верю в сказки.

Верю я в любви торжество.
Верю я, что мы будем едины.
Двух сердец одно тождество.
Из двух целых, две половины.

Я руками расплавлю воск
И слеплю я тебя с натуры.
Затуманен любовью мозг,
От Божественной, от фактуры.

И с тобою ночь пролетит,
Как секунда, одно мгновение.
Память будет потом хранить,
И одарит стихом вдохновение.

В осеннем танце листва закружилась
Медленно падая на травянистый ковер.
Ветерок разметает багрянец листвы,
Унося перецвет октября к синей глади озер.

Люблю я нежной природы печаль и тоску,
Что паденьем листвы рисует осенний пейзаж.
Близки сердцу солнца лучи и шелест листвы,
Что в долину забвенной мечты уносят меня.

В нежно-влюбленной душе печаль затаилась
И немного взгрустнули глаза, что недавно любили.
А вечер осенний золотым фиолетом залился,
Озаряя небес темноту яркой звездой...