Он лежал как из воска

Застыл на блюдце воск. Огонь погас.
Безжизненный огарок на столе.
Мрак в комнате, ночной, холодный час.
Луна не отражается в стекле.

Зеркальные осколки на полу.
Свеча сгорела, смерть пришла за ней.
Из печки утром выгребут золу -
Все, что осталось от любви моей...

Звезды капают воском,
Ночь отлив в марафет,
Можно блистать лоском,
Но не всякий красивый - поэт.

Хлебом любовь колосилась,
Радость размазав маслом,
Можно быть и голодным счастливым,
Но всякий ли сытый счастлив.

Ночь отведет на плаху
Шрамы закатов поздних,
Порча - мудрая сваха,
Скорбью черпать бы пользу.

Свеча на столе моём плачет,
Роняя из воска слёзы.
Скажи мне, что это значит,
Реальность это иль грёзы?

Мой взгляд устремлён на пламя свечи,
Смотрю, не мигая даже.
Как - будто путник, бредущий в ночи,
А свет этот очень важен.

Горит свеча на столе моём,
Дыханье её ощущаю.
Сейчас мы едины с ней вдвоём,
О чём она плачет – я знаю.

Я знаю, что с каждой слезой упавшей,
Свечу покидает жизнь.
Она считает себя пропавшей,
А я ей шепчу: “Держись…”

В ответ она дарит мне тепло,
В...

Стекает солнца жёлтый воск
На облака.
Страда, покос и пара кос
Из-под платка.

Пот катушками соли,
Огнем горят мозоли,
Но я забыл о боли.

'До свадьбы точно заживёт,
Не хнычь, москвич.
Иль дома требуют отчёт
За каждый прыщ?'

'Да знаешь, без привычки ...'
Щекочут нос косички,
К душе моей отмычки.

А там не россыпи - бедлам,
Добра - на всех.
Сам всё отдам. А мне бальзам -
Любимой смех.

Побайки, прибаутки
И над друг другом шутки -
Счастливые минутки.

Пьём пыль...

Вот так и лежала она перед ним обнаженной
Прекрасная Лада в гармонии света и тьмы,
И косо смотрели усталые старые жены,
На лик совершенный, тревожила снова умы

И страсти бурлили, и были прекрасные вина
В бокалах старинных испиты за прелести плен,
И вечно порочна, казалась богиня невинной,
Художник царил над бессилием тех перемен.

Да кто она, боже, так дивно и странно прекрасна,
И снова тревожа уходит от нас в этот снег,
Вот так и лежала, как вызов уродству, безгласна,
И так...

А крокодилы ходят лежа…
А это кто с противной рожей?
Двух слов в одно связать не может,
И вещи не кладет, а ложит?

В ботинках ходит по квартире,
И нагрубил подруге Ире.
Кто к нам привел такого Хмыря?
Вы проследите, вдруг че стырит!

Давайте хряпнем по стакашке,
Расскажем страшное Наташке,
Пусть побегут по ней мурашки,
От шеи и до самой ляжки…

Мы пили, а потом лежали,
Потом на что-то там нажали,
Так в караоке поорали,
Что все соседи прибежали!

Начался тут междусобойчик...

Я на солнышке лежу,
Почему-то вся дрожу.
Посмотрела взад-вперед,
А по мне змея ползет.

Я на солнышке лежу,
Небо синее смолю.
Алкоголь весь день пропью
И к миленочку пойду.

Стих посвящен моему отцу Чиянову Фёдору Степановичу, который освобождал Белоруссию и дошел до Кёнигсберга (Калининград), где был тяжело контужен и День Победы встретил в госпитале. За боевые заслуги был награжден: Орденом Красной Звезды, орденом Красного знамени,
медалью "За отвагу", "За боевые заслуги","За взятие Кёнигсберга". На войне был полковым разведчиком ( ходил в окопы врага за "языком").

Медаль отца в руке моей лежала,
Тяжелой ношей жгла мою ладонь,
Каким трудом она ему досталась...

Вы на ложе измятом лежали -
Две судьбы, как две книги прочтённых -
Отдалившись... Отбрасывал тени
Позабытый включённый ночник.
Вы когда-то друг друга желали,
Задыхались в желаниях томных
В аромате персидской сирени,
Что в окно незаметно проник.

Сколько же повидали те стены,
Что от глаза дурного скрывали
Танго вашей бессовестной страсти,
Но смиренно молчали. А вы,
Как актеры немой мизансцены
Каждой клеточкой в тело врастали
Вы друг в друга от острого счастья,
Жили в ритме седой...

Бумажный лист опять лежит, не тронут,
В который раз мне не найти слова.
Из сжатых губ, ни ропота, ни стона
И снова разболелась голова.

Провел немало, в поисках ответа
Бессмысленно скончавшихся ночей.
И в царстве тьмы я черпал капли света
У пламени сгорающих свечей.

Я бунтовал, но все-таки сдавался,
Шел напролом и тут же падал ниц.
Согласен был, опять сопротивлялся,
За ночь менял десятки тысяч лиц.

Познал успех, бессилие и муки,
Горел в аду, затем звездою стал.
И лицемерил...