Окутала могилы

Мы все на ранних поездах,
Спешим к концу своей дороги,
А смех и слезы на глазах,
Докажут нам, что мы не боги.

По плечам проходят рельсы,
Сквозь душу проложили шпалы,
Раскиданы по сторонам дороги,
Те судьбы, что на гибель обрекали.

Мы называем землю миром,
Спешат вперед к концу земляне.
Под поездом лежат могилы,
Веками мусор разлагая.

Ты вечной жизни пассажир,
Заложник общего вагона,
В тебе застрянет этот мир,
И нет спасенья от погони.

Пусть мчится желтая стрела,
И...

Когда Титаник шёл на дно
В холодную, глубокую могилу;
На палубе, смертям назло
Звучала музыка, имея силу
Продлить вот этот краткий вздох,
Отнять у вечности мгновенье.
Не правда ли, момент не плох, -
Презреть своё уничтоженье.

Мир закрыть многотонными плитами век,
Провалиться сквозь сон в обескровленный век
И в руках ощутить непривычный покой
И сочиться сквозь камни подземной рекой

Растворённый в воде твой предутренний сон
Мне напомнит, что был я когда-то влюблён
Но могилами глаз он надёжно укрыт -
Колдовского азарта кипящий гранит.

А восторженность - пеплом. И сквозь зеркала
Не летит, а как ртуть вытекает стрела,
Собирая свой путь каждой каплей. Но вот
Понимает она, что путь прежний - не тот.

Я...

Поначалу все шло, как обычно.
Я сидел и читал эпикриз.
«Что ж, оформлено вроде отлично.
Только б сразу родные нашлись.
Врач дежурный не смог дозвониться –
Я взял трубку и номер набрал. –
Если станут в истерике биться,
я скажу им: «легко умирал».
Эти мысли пустые, шаблонные
я как будто писал от руки
и все слушал гудки телефонные,
дребезжащие, злые гудки.
Все вокруг на мгновенье застыло.
Наступил тот момент дежавю,
когда кажется: все уже было,
все предтечу имело свою.
Ощутив себя...

Мы давно разошлись,потерялись,исчезли,
Исчезают седые от снега страницы.
Лишь осталось проклятое вечное если,
Память,зеркало,мысли,знакомые лица.

В сердце то же пожар. Оголили нам нервы.
И залили вином струны старой гитары.
Ты теперь одинок. Ты всего лишь был первым,
И ты снова пойдёшь грусть искать по бульварам.

Дым дешёвых сигар тебе в ноздри ворвётся.
Ты привык. Ты устал, но идёшь шагом быстрым.
Ты дойдёшь до скамейки. Душа разорвётся,
Ты приложишь к губам пожелтевшие листья...

Где сны и надежды реальны,
И солнце встаёт вновь и вновь,
Веселые жили подруги -
Вера, Надежда, Любовь.

Надежда давала надежду,
А Вера по жизни вела.
Любовь была, словно загадка,
Из тысячи тайн соткана.

Так жили они и мечтали,
Печали не ведая вкус.
Но злая Разлука вмешалась,
Разарушив их тесный союз.

Она оказалась сильнее
Их связи из трепетных грёз,
И Вера, не веря в реальность,
Вдруг озером стала из слёз.

Любовь ещё долго держалась,
Но силы её подвели.
Исчезла вторая...

Помешан я на женской красоте
И пью ее огромными глотками.
Ищу ее в толпе, и на холсте
И на иконах, посещая храмы.

Ее не поменяю ни на что,
Ни на какие радости другие.
Все перед женской красотой - ничто,
О ней я буду думать и в могиле.

Помешан я на женской красоте,
Помешан с детства я на женских ликах,
Не откажусь от них и на кресте,
Не откажусь и после пытки дикой.

И в миг,когда покину этот мир,
Хочу я, чтоб глаза мои закрыла
Одна из тех ,которой был я мил
И чья краса...

Ещё вчера сказала ты - люблю.
Ещё вчера я была в твоём раю.
А сегодня как и прежде.
Мы с тобой врозь, не вместе.
Телефон опять молчит.
И закончен слёз моих лимит.
Надоело слушать тишину мобилы
И ощущать себя в могиле.

История эта рассказана
Была мне лет десять назад -
Козёл, этим знаешь, всё сказано,
Оставил козу и козлят…

- Ваш папа работает лётчиком
И в тундре сажает сады, –
Она говорила, и кончиком
Козлиной своей бороды
Скупую слезу утирала
Тайком от любимых козлят.
Скрывала? Конечно, скрывала -
Детей так порою щадят
Мамаши. А нужно ли это?
Ведь жизнь – не капусты вилок.

В одно несчастливое лето
Послали её за село
На выпас. Надои упали,
И встал производства процесс.
Ах, синие, синие...

Капитан приказал построенье.
Я оделся и вышел на плац.
«Неужели опять в оцепленье?..» –
думал я, выполняя приказ.
Встал я в строй, про себя проклиная
эту службу собачью свою.
Все твердят, что она неплохая.
Лучше так, чем погибнуть в бою.
Бить старух милицейской дубинкой –
это легче, чем где-то в горах
пробираться заросшей тропинкой
с автоматом в озябших руках,
легче, чем на подлодке томиться
или в танке горячем трястись
на таджикско-афганской границе,
превращаясь в вонючую слизь...