Окунул перо в чернилку

Любовь, отдавшая себя всецело, до рваных струн, до ядовитого рассвета в глазах
багровых облаков, до помутнения озер ночных, любовь, разбитая о скалы
расстояний, ожиданий и тревог, она, еще в тебе дрожит осиной и осокой
под млечным заревом полуденного света, еще старается вдохнуть в закатный прах
луч свежей крови. Осенний дым волос, мелодия усталых
нежных губ, ладонь, слезоточащая росистым соком

и диадема кротости луны – твои открытые границы. Алмазным наконечником
пера несешь по...

Напрасно мне шипят ехидны преисподней,
Что стихотворца труд не нужен никому.
Я встал на этот путь по милости Господней,
И мне давать отчёт Ему лишь одному.

Писаки, что в ночи марают грязью перья,
Стремясь оклеветать плод сердца и ума,
Уже осуждены как вестники безверья.
Вы сами для себя – зараза и чума.

Не век нам горевать во власти мрачной ночи,
И не напрасен дар Небесного Отца.
И вдохновенный слог раскроет многим очи,
И праведный глагол воспламенит сердца.

Гореть, сражаться, буйствовать, страдать,
Лист прожигая огненной строкою,
Восторги и хуленья принимать,
Ни днём, ни ночью не иметь покоя,

Навек принять Божественный устав,
Пред сатаною не сгибать коленей,
Понять душой мучения Христа,
Распятого за милость исцелений,

Не чая зреть в печати честный стих,
Вдовес к перу схватиться за гитару,
Сковав броню из подвигов благих,
Прикрыть собой заблудшую отару,

Евангелие миру возвестить
Небесной вдохновенною строкою,
Христа для атеистов...

Исповедь зэка.
Припев: Зачем я в юности влюбился?
Зачем её поцеловал?
Не надо было мне жениться,
Тогда бы в зону не попал.

Куплет: За то, что в пьяной драке друга
Пером в бочину саданул.
С женой моей он как с подругой
Украдкой в хату ускользнул.

Припев: Зачем я в юности влюбился?
Зачем её поцеловал?
Не надо было мне жениться,
Тогда бы в зону не попал.

Куплет: Теперь сижу я за решёткой,
Душе мой покоя нет.
И в камере в углу на шхонке,
Ещё молиться восемь лет...

Господа, с Лениным разбираться
Вы сильно не торопитесь-
Вы ведь ему и в подмётки,
Все вместе,
Увы, не годитесь.

Союз развалили.
Россия едва уж ползёт.
А Ленин вас всех,
Если надо,
Ещё раз пере...переживёт. :)

Как же донести тебе, родимый,
Что мы целое, и как бы не плелись
Наших мыслей нити паутины,
Ткётся полотно с названьем жизнь.

То, что отдаётся в междустрочье,
То, что отражается в стихах,
Каждый шаг словами мы пророчим,
Всполоха предчувствуя размах.

И фантомных болей отраженье--
Вылился одним ,но в разный стих,
Это жизнь, и мысли искушенье
От фантома призрачного штрих.

Мыслеформы есть в любом и каждом,
С ними ты живёшь, иль отпустил--
Всё зависит--кто ты в настоящем,
Прошлое...

Что-то с мягкими крыльями
Из облаков
Через кольца
Кальянного
Дыма...
Пролетает мимо

Открываю страницу
Яркого журнала,
Смотрю на тех, кому я не пара.
Но пятый размер и глянцевая принцесса,
Помогают от стресса

Таблоиды ведут
Диалог с моим эго,
Говорят, что если год копить
И купить, то станешь о-го-го
А мне вот, не до него

Лягу на траву,
Под произведением
Греческого искусства
Вокруг пробки, а тут
Почему-то пусто.

Небо...
Плотно сжатые
Бронзовые ягодицы
Ох, пойду ка я...

Это настолько дешево -
Возьми, подойди, попробуй!
Букет, на окурок брошенный -
Подпись кордонного сноба.
Белая роза засохшая,
Фиолет полиэтилена...
Букет, на окурок брошенный -
Встать бы на оба колена,
Да душонка моя не позволила,
И, под гул привокзальной музыки,
Я писал, хоть меня и не шторило,
Вызывал прекрасную музу.
Надо мною нависла тень,
И дедок в полосатой майке,
Наплевав на учение Чжень,
Закрутил мне на перьях гайки.
А всего-то сказал: принесло?
А всего-то - взял и понес...

Когда стволы скрипят и стонут,
И, грозен, реет Аквилон, -
В морях сомнений силы тонут,
Надежда гибнет среди волн.

Я крикну: «Я – не из таковских!»,
Да с каждым годом – ярче знак.
Как жаль, что я – не Паустовский,
Как жаль, что я – не Пастернак!

А знак алеет, разгораясь,
И мне вещает сквозь года:
«Быть может, ты дошел до края,
И дальше – горькая вода?»

Смолой и солнцем пахнут доски,
И сорок жизней жил бы так…
Как жаль, что я – не Паустовский,
Как жаль, что я – не Пастернак...

Белесой пленкой дождевой
Судьба окутала меня,
Белесой пленкой дождевой,
Багровым светом полудня.
А ночь – тигрицей мне на грудь,
Кричал вечерний козодой,
И словом: будь или не будь –
Судьба сказала мне: ты мой.
Но для верблюжьего хребта
Пера совина не нашлось:
Пустые выбросив года,
Из сердца вытащил я гвоздь.

Как все-таки странно и трудно взглянуть на себя с той стороны зеркала…
Я.
Опали серые листы,
Огнем живящим опали,
И мир, что куклою застыл,
Ростком поднялся из пыли...