Ох интересно вот бы глянуть

Вот и весна!
Вовсю синеет небо
И пробивается ручей сквозь толщу льда
Я вспоминаю о тебе, и где бы не был
Весна - Любви живительной вода

1 марта

Вот и вышла мне свобода
ремесло менять,
в веренице безработных
пескарем стоять.
Если верить воротилам,
мы еще нужны -
топоры, лопаты, вилы
не отменены.
Номер тысяча девятый,
боль души в глазах,
ничего, что бросил шляпу,
телогрейку взял.
Новым временам в угоду
не плясал юлой,
быть рентабельным у Бога
можно и с метлой.
Видно, все-таки, моральный
выбор поважней -
каждый, все же, визуален
в маленьком окне.
Оттого, даже отведав
на губе крючок -
неубитого соседа
поддержи плечом...

Вот и август настал - скоро осень,
Хоть ещё неблизки холода -
Изнуряет жарой неба просинь,
Но бодрящей прохладой - вода...

В каждой "капельке" ищешь спасенья,
Будь то пруд или берег морской,
Хочешь, чтобы в стихах стали тенью
Запятушки под каждой строкой...

В городах молодёжь меж фонтанов
Оголтело визжит у воды -
Влезть бы в кучу среди мальчуганов,
Не стесняясь седой бороды...

Всё же выдалось славное лето!
Мы так долго молили тепла,
Сколько песен с друзьями пропето,
Сколько...

Вот, оно, какое – лето молодое:
В солнечных рассветах птичий хоровод!..
Мне бы отравиться – этим летним зноем,
С берега крутого прыгнуть в свежесть вод…

И ловить там солнце не боясь обжечься.
С облаками дружно по теченью плыть.
От суровой жизни начисто, отвлечься,–
И часы безумства в речке утопить…

И балдеть от счастья – растворяясь в волнах,
И мечтать о чём-то, щурясь в небеса.
От ближайшей церкви – насладиться звоном:
Принимая сердцем – музыку Творца!..

Вот и осень кончается, песней,
Отрыдали уже журавли.
Лужи вымерзнут, скоро лёд треснет,
Упадёт снег на лико Земли.

Ждут оставшихся нА зиму, вьюги,
Холода и в трубе ветра вой.
В поле стужи, зим долгих подруги,
А на окнах узор ледяной.

Полно братцы печалится, если,
Грусть в полОн нас возьмёт, пропадём.
О морозе морозу мы песни,
Под гармошку, уж лучше споём.

В сердцах наших, огня жаркий пламень,
Удаль вольного нрава зажгла.
И мы кутаться в холод не станем,
Чтобы выжить, в нас...

Вот и все,
Дописалась строка,
И чему суждено, то и сбылось.
Не сошлось,
Не срослось,
Не слюбилось,
И печаль моя не глубока.
Да о чем нам теперь говорить?
Три минуты, последнее слово.
Поезд мой отбывает, но снова
Осень тянет прозрачную нить.
И опять мы в раздорах мелки,
И опять до того беспощадны,
Что ни взгляд твой,
Ни росчерк руки
Не вернут мне печальной услады.
А в вагоне о чем-то поют.
Нет от мысли щемящей отбоя,
Что минуту уже стою
Между осенью и тобою.
А у песни чудные...

Вот и тридцать прожил,
и теперь впереди остальное,
Передышки малы, на один
перекур,
от витка до витка.
Высоко облака,
надо мной
светит солнце хмельное,
Жизнь – прекрасная штука,
да жаль – коротка.
Потому и спешу.
Беззащитное сердце моё на пределе.
Километры, как вспышки,
мелькнут и уже за спиной.
Но пока каждодневно существуют
работа и дело,
То ни годы, ни беды
не властны ещё надо мной.
Но боюсь, как заразы,
что в этой горячке и гонке
Что-то главное, сущее...

Вот сидит матрос,
Бородой оброс.
С трубки дым под нос,
Свежий бриз норд-ост.

Он вина хлебнул,
Песню затянул,
Как в морях тонул,
Линь, да фал тянул.

А в глазах тоска.
Седина в висках.
На камнях мыска,
Моря ширь близка.

Тяжело пришлось, -
Жизнь, то вкривь, то вкось.
Все что и сбылось
Мимо пронеслось.

Пел старик с тоской,
Словно вновь сквозь строй.
Слезы той тоски
Словно вглубь с доски.

Чайки дерзкий крик,
И затих старик –
В свой последний миг...

Вот только допью чай,
И сразу скажу Вам,
Вы прекрасны, мадам!

Вот незадача – друзья разбрелись по домам,
Заперли двери и окна зашторили плотно.
Ветер тяжёлый гуляет по мёртвым полям,
Травы сухие ломает, деревья трясёт беззаботно.
Им не увидеть, как рощи пригнулись к земле.
Им не услышать, как плачут озябшие сучья.
И горизонт набухает, в лиловой его полумгле,
Наша ничтожность и наша греховная сущность.
Может быть это и есть наших душ очищенье.
В скверне погрязли и завистью поражены.
Нет отпущенья грехов нам и нету прощенья.
Небо холодное сверху...