Огонь и печь

Мы конусы огней соединить
Пытались, но окончились мытарства,
Сквозь тени бледноогненная нить
Сочится за Аид во славу царства.

Иль сочиво днесь Паркам оборвать,
Гранатовую панну отревожить,
Здесь царствие – так станем пировать,
Начиние затравленное множить.

Нам демоны сугатные хлебы
Исщедно напасли, чтоб веселиться
Могли черноизбранники судьбы,
Пока в любого ангел не вселится.

Пеющих востречай, хмельной Аид,
Веди в свое подземное склепенье,
Доколе ж Кателинам аонид
Испытывать...

Я никому ничего не должна.
И ничего и никто мне не должен.
В хват декаданса схлестнулась струна.
В доме пустом бледный вид из окна.
И крест прощения рукоположен.

Партик Святой эль полнее нальёт.
Друг, ты прости, тут стакан не поможет.
Солнце устало ласкать свой народ,
Пуст, безразличен седой небосвод,
Бей в барабаны. Стели своё ложе.

Жги чучела. Пусть прихватит огонь
Угли-глаза в окантовке печали.
С трассы срываются стаи погонь,
Сходят с ума. Ты прости и не тронь
Криком души...

Глаза остаются всю жизнь молодыми,
Ничего, если волосы стали седыми,
Ничего, что согнуло болезнями спину,
И давно уже не было писем от сына!

Но горит в них огонь, как и раньше когда-то,
Когда на руках не сидели внучата,
И словно бы не было горя, печали,
А только что счастья весну повстречали!

Глаза вам откроют любимой ответ
На самые важные «Да» или «Нет».
Они вам расскажут о счастье и горе,
И блещут в них искры, как молнии в море!

Глаза – это небо земное души,
У каждого чем-то...

Я люблю, когда по-домашнему,
со вкусом дождя за окном,
и серо-лиловым небом
на влажном стекле;
когда дом
превращается в зал ожиданья
с туманной свечой плафона,
и сонная кошка, на спинке дивана,
считает тени июля,
под звон бриллиантовых струй.
Я люблю, когда без следа,
на размытых полотнах улиц,
в переменных проблесках окон
и дебрях подъездных дверей;
когда вечер –
проще младенца,
и уже,
не нужно спешить,
и оправдывать лень,
разлитую
протяжённым глотком вина,
укрытую...

Ничего не забыл, потому что ничего не знал,
бездумен был или безумен, точно не помнил,
стана стан разбил, в степи, возвёл шатры, ст-
ены, уволил, баранов, пригласил орлов, чтобы
летали или наоборот, всё едино, пали, пропа-
ли все мысли, расстелил простыни льняные,
поверх ковров, персидских (чтобы собрать)
или ковры на, а собственно всё ерунда, кому
нужны бреда строки, птиц, голоса, крики пе-
сни, (жестоки, декаданса время, дави или
подгоняй стремя), да, хоть тресни, надвое, по...

За окном молчит туман,
Ветка трется о стекло.
Позади - один обман,
Отчего ж в груди тепло?

Сосен аромат
Среди мшистых скал
Удивленно рад,
Что я не устал.
Мой рюкзак летит
В хвойную траву,
Чтоб себя найти,
Небеса зову.

Воин побеждать устал,
Робкая флейта звучит среди скал.

Душа моя как белый лебедь
Над Галактикой сияющей летит
Туда, где никогда я не был,
Где ни кому меня уж не найти.
В холодной каменной пустыне
У костра спина немного стынет.
В далеких смутных городах...

По горсточке глины, наполняли могилу, кидали
комья, по крышке гроба, отзывалась «пустым»
звуком, звуком не заселённого дома, опять обм-
анул, (простипома), в последний момент улизнул,
ну ты брат и загнул, сбежал из под пресса, судьбы
стюардесса, смерти смерть, прах из праха, пове-
рьте, (говорила жена маха), никогда не увидеть
мёртвого осла, мотыльком............ взлетел, под-
нялся над местностью, (параллельно), расплас-
тался, захотел света, поспешил, возвратиться (с
приветом...

А за окном опять дожди –
погода плачет.
Но прочь тоску! Ты верь, и жди
свой миг удачи.
Однажды, двери распахнёшь,
а там, за ними,
Огонь любви своей найдёшь,
неугасимый.

Припев:
Золотом опавших листьев
Печали осени не скрыть.
Но от неё любовь очистив,
В душе с весною будешь жить.

И разойдётся пелена
осенней хм'ари,
И подмигнёт тебе весна
из светлой д'али.
Пусть осень саваном своим
укроет землю,
Коль есть любовь, ты не один –
так есть издревле.

Припев.

Да...

Время безвременья
срывает банк –
закулисная ночь, занозистый ветер,
закоренелый парк,
заросль погасших окон,
затворничество чердаков и крыш,
заражённый осенью воздух,
защёлка
стальной тишины…ть-ш-ш-ш-и-х…
Чуть слышно,
крадётся мышью душа,
перебирая зернистое небо;
высокоствольный рассвет луны,
затянувшись муаровой раной,
сны вышивает
на коже облупленных стен…
Присядь на дорогу,
наслаждаясь последним вздохом
печали.
Пусть огонь-златоуст,
с зыбкой поверхности глаз,
намекнёт...

Служба каждого солдата,
На смекалку ту богата.
Как-то летом, в час ночной,
Встал солдатик на постой.
Он и голоден и квёл,
Он с тоской глядит на стол.
Только стол тот чист и пуст,
Над столом тот свет не густ,
А старушка перед ним,
Не парит, как херувим,
Перед ним она, как дуб,
Взгляд её совсем не люб,
Бровки хмурит и сопит,
Жадность в бабушке не спит.
Да солдату дела нет,
До её проблем и бед:
- Я, бабулька, есть хочу,
Хоть ворону проглочу!
Только вижу, хнычь не хнычь,
От тебя...