Огненный

Внимая звуку, видя свет,
Глаза в глаза и губы в губы,
Чужая боль пойдёт на убыль,
Взойдёт оливковая ветвь,
Она пошлёт тебе привет —
Немножко ветрено и грубо,
Слегка накренив звёздный купол,
Покорный тающей листве.
Рука в руке: ладонь к ладони.
Родившись в безымянном лоне,
Она должна вернуться в прах.
Она взовьётся вихрем снежным,
И лепестков дыханьем вешним,
И тонким пламенем костра.
II
И тонким пламенем костра
Поднимется она над нами,
Как будто огненное знамя
Того, что знали...

Вечный странник на большой дороге,
Я уйду в неведомую даль:
В мир, где счастье будет — лишь немногим,
Остальным — тревоги и печаль.

Из Страны Мечты в Страну Обмана
Предстоит навеки мне войти...
Я — войду, — но Руны Аримана
Остаются на моём пути.

Кто-то скажет мне, что всё напрасно:
«Что тебе! не хочешь — не иди!»
Я ж, дурак, отвечу: «Жизнь — прекрасна;
То ли ещё будет впереди!»

Я устал уже, но, как ни странно,
Я с дороги не хочу сойти
И иду, а Руны Аримана
Остаются на моём...

Как под маской вуали
Скрыт очей дивный свет,
Так в Сети виртуальной
Ты РЕАЛЬНЫЙ поэт.

Ты взлетаешь ночами
На крылатом коне
И пронзаешь лучами
Мрак в несчастной стране.

Сатана во буянстве
В Русь швыряет ножи,
Закоснев в окаянстве
И отчаянной лжи.

От рожденья не веря
В клевету и враньё,
В пасть клыкастого зверя
Ты вонзаешь копьё.

Враг бесовского сброда,
Витязь огненных строк,
Ты святого народа
Православный пророк.

Клеветой не убита
Слава наших побед,
И под вражьи...

Каплет звонкая вода
Посреди бессонной ночи
Шар огненного куста
Ослепляет очи

Шаг отсюда в никуда
Сделать сердце хочет
Сине-белая вода
Омывает очи

Равновесия креста
Осветляет разум
И опять поет вода
Песню свою - АУМ!

Закрыв глаза, плясал душою,
Он в пляске огненной, лихой.
Как ветер буйный над землёю,
Он ног не чуял под собой.

В той пляске был, то ураганом,
То плавно плыл, как облака.
Укутав всю себя туманом,
Плясала рядышком тоска.

То в ритме сердца его — лихо,
Пел ветер, то тоске в такт выл.
А звёзды подпевали тихо,
И месяц серебром светил.

Не видят люди пляску эту,
Звёзд песню слышит он один.
Один средь них идёт по свету,
Не раб он, но не господин.

Закрыв глаза, не видеть чтобы...

Я своё ребро
никому не дам:
Пусть не просит старик Саваоф!
Это всё старо
для господ и дам,
Только я — не таков!

Мне из рёбер поделок не надо,
Ну, а яблоко — будьте добры!
Улечу я из Райского Сада!
Улечу я из этой дыры!

А под ним —
всё огни
Огненной Геенны.
Судный час —
не для нас,
Господа Дэмьены!

Из-за этого яблока
Прогоняют меня,
Как паршивого зяблика
Наступившего дня.

Прогоняешь меня, Саваоф?
Бог с тобою!
Я избавлюсь от этих оков,
Что зовут Судьбою...

Оглянись, сознаньем миру улыбнись,
И в сердце радость возроди,
Как птица в небе радостно,
Расправив крылья, оглянись...

В лучах звезды поём мы славу жизни,
Мы как дельфины в вихре света и любви,
И нет сильнее нас созданий,
Мы мир, мы человечество любви.

Мы дети света, в нём мы были рождены,
Пройдя эоны лет страданий тьмы,
Мы снова возрождаемся в любви,
Как птица Феникс - мы огненные ангелы, любви!

Оглянись, сознаньем миру улыбнись,
И в сердце радость возроди,
Как птица в небе...

Я хотел бы ветром быть,
над землёй лететь,
на полуденную сыть
с высоты глядеть,

пробежаться по траве
утренней порой,
поглядеть, как соловей
трелит за горой,

прямо из дворца небес
прилететь, шурша,
в изумрудно-летний лес —
к гнёздышку чижа, —

вместе с облаком вздохнуть
розовым дождём,
на рябине отдохнуть:
что же, подождём!

Что же, не в последний раз
я один в лесу!
Слёзы грустных волчьих глаз
ветром унесу,

серебристого ручья
расскажу печаль,
клешнерукого рачья...

ожерелье утренних звезд
тлеет
молочными искрами

гаснет ночное
вихревое
око Юпитера

вырванные
огненными языками
с поверхности
термоядерной сферы
частицы света

претерпев
восьмиминутное
паломничество
в пространстве черного льда
в могильном вакууме space

оседают
на коже лице
ароматом
золотисто-кофейного лета

растворяются
шоколадом
южной бархатной крови
и смарагдовой
тканью листвы
в пепельной тени полдня

с бокала вина
капает солнца
янтарь
soul of the...

небо
разбавленное
мутной водой
заросшего дачного пруда

дождь
застоявшийся
на берегу горизонта
в расплавленном олове августа

лоза
змеящейся
свирели проводов –
хранящая чужие разговоры –
мое молчанье

и всюду
всюду
липкий пот и грязь
от сладости
дотошной правды
честней которой
только ложь
моя

небо
откровенное
окровавленное
окропленное
верой
честней которой
лишь
безбожие
моей молитвы

дождь
(затаившийся
в прокуренных легких)
разъедающий
кожицу взгляда...