Одуванчика пух отлетает

Не тихим ручейком – рекой плывут года,
В течении мирском утраты отмечаем,
Мы ценим дружбу лишь тогда,
Когда осознаем, что мы друзей теряем.

Все горше, тяжелее все терять,
С годами все острее это понимаем,-
Так трудно нынче друга отыскать,
А мы, порой, и старых, забываем.

Чем дольше путь – тем он уже короче,
И повториться, ничего уже не может,-
«Палата дум», частенько, среди ночи…
Бессонница – подруга душу гложет.

Вот, снова стежку завьюжило до утра,
Ночная философия течет...

И ничто нам не чуждо, путь, до и река ре и ми
мира и фасоли фа и соль соли и ля ляды и си
раскуренной сигары, выключи фары, не пыли,
т.е. я хотел сказать, не слепи, да, нам ничего
не нужно, даже то, что нас убивает, а собака
на луну лает, воет, сыч кричит, беду пророчит,
на ногах у него штиблеты, несмотря на то, что
давно не лето, на голове белый цилиндр, в
руках лучина (что за чертовщина?) переставшая
гореть, выписывая фигуры в плоскости ночи,
да, между прочим, весёлое зрелище...

Апрель стучится белым бездорожьем,
крошится бархатом весенняя метель,
рассвет продрог до бледно-алой кожи;
я безутешен, словно снег и насторожен, как лиса,
но музыка прощает беспокойство.

Тепло фаянса, жар кофейной гущи –
мне сохранят на кромке языка
горячий мимоходный привкус солнца,
пока лоснится млечный пух с седин зимы,
и жемчуг сна рассыпан под ногами.

Излучистые пальцы мёртвых скверов,
перебирая ветви, лад за ладом,
нащупывают птичьи голоса
и залежи травы под бурым паром...

Актуализация возможностей, возникающая при
наборе критической (нейронной) массы, асса, на-
чало начал, самосознания причал, выкидыш инт-
еллектуального посыла, ила восприятия, рутины
логических рассуждений, руны прозрений, иней
сна, роза ветров, мотиваций ров, верёвка веры,
поэзии сферы, перлы, эмоциональной глупости,
тупости пустословие, графомании условия, искру
потерял, вял, не собран, рассеян, глух, концент-
рации испуг, пухом, тополиным увеян, раскидан
на плоскости, лопасти...

Ты сладко спишь. Я здесь. У изголовья.
Пробрался в форточку, как слон чуть не упав,
Мешали крылья, (надо ж), за спиною,
Но обошлось. Пролез. И перьев не помяв.

Ты сладко спишь. И сон, пожалуй, крепок,
Что может снится ангельским глазам?
Аллея? Парк? Иль южный жаркий ветер,
Несущий Деву к белоснежным облакам?

Сон подсмотрю. Прости, без разрешенья,
О, Боже, вдруг тебя застану в неглиже?
Шучу, но я похищу сновиденье
И покажу тебе любовь в волшебном сне.

Там будет сад, цветущие...

Вновь ДТП и очередная жертва,
А для родителей трагедия безмерна...
Дитя теперь уж не вернуть...
В рассвете сил ушла в последний путь.
Виновен в смерти сотрудник МВД...
Пьяный девочку машиной завалил
И преступление своё он скрыл...
Оказать первую помощь видать забыл.
Скрылся с места преступления...
Без какого сожаления.
Оставив дитя помирать,
Чтоб карьере своей не пострадать.
«Лучших» отобрали сотрудников в полицию...
В бывшую нашу милицию.
Для них не существует закона...
Там...

Первый весенний туман,
Провалы черные луж,
Словно неверный муж,
Дымкой скрывает обман.

Пятна слепых фонарей,
Будто разбилась луна.
Аурой света полна,
Улица синих огней.

Хрустом льда в тишине,
Тихо звенит душа.
Шагаю я не спеша,
Будто бы в сказочном сне.

Плачет один снеговик,
Глупо тая во тьме,
За любовь к красотке зиме,
Распадаясь совсем он поник.

Наступает серый рассвет,
Светло-мутно стало вокруг.
Предо мной раскрывается вдруг,
Утра яркого солнечный свет.

Хочу...

Bells for John Whiteside’s Daughter
Колокола звонят по дочери Джона Уайтсайд (Элегия)
John Crowe Ransom (1888-1974)

В маленьком теле, как молния быстром,
C изящностью птицы крыла,
Tолько недавно, не верится даже,
Здесь девочка рядом жила.
Что же здесь делают крест и кадило,
Неужто она умерла?
Смерть не спросила, скосила не плача,
И нас поразила она.

Только вчера залетали к нам в окна
Cчастливого смеха звонки –
С тенью своею сражалась под солнцем,
В длину совершая прыжки...

Если все государства, вблизи и вдали,

Покоренные, будут валяться в пыли -

Ты не станешь, великий владыка, бессмертным.

Твой удел невелик: три аршина земли.

Омар Хайям.





Три аршина земли… Много надо ли мне?

Жизнь моя на мели, догорает в огне.

Как ни тужься, один нам конец предрешён -

Короли и шуты, все уйдут нагишом.



Этой роли такой я давно подыграл -

Я не пью, не курю и почти идеал.

Не хочу от других, не беру для себя,

В мире столько...

Я ровесник этих строк
и странно столкнулся по времени с их автором.

Мы прожили в параллели планеты ровно пять месяцев:
14 мая 58-го я родился, 14 октября 58-го он умер.

Наверное, поэтому стихотворение Николая Алексеевича Заболоцкого — это вся моя жизнь.
Я весь состою из этих букв. Но не как букварь.
А просто как тот, кто дышит и любит. И день… и ночь…



НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ



Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь...