Одуванчик растет в пыли

Мир не закончится со мной,
Забудут, пыл свечи погасшей.
И будет смерти тишиной,
Весь выпит, пламень жизни нашей.

Нет тьмы и света торжества,
Нет к нам их, добрых или злых.
За грань-поверхность вещества,
Не проникает сущность их.

Всё относительно — текуч,
Мир в вечной поступи веков.
И в нём от всех дверей есть ключ,
И нет, незыблемых основ.

И в каждой сфере бытия,
Своих законов постулат.
Идея главная своя,
И свой, на грусть и радость взгляд.

Нашёл я в жизни дверь ключ свой...

Даже в комнате закрытой,
Время пылью на вещах.
Беспорочной, жизни чистой,
Не бывает — все в грехах.

Кто-то меньше, кто-то больше,
Жили в жизни все грехом.
Даже тот, кто нам хороший,
Был кому-то в мире злом.

Говорят, что есть святые,
Только я их не встречал.
Были, люди неплохие,
Но за всеми, грех бывал.

Тернист путь людей к успеху,
Всем воздастся по делам.
И простив ошибки грех им,
В ответ будешь, прощён сам.

И хоть чем в нас жизнь прожита,
Грехи будут в её днях.
Даже в...

Во мне кипит, бушует страсть
И грудь вздымается волною!
Не утонуть бы, не пропасть
В том океане чувств с тобою!

Вдруг в бурных чувствах захлебнусь
Иль сердце в клочья разорвется,
Когда к губам твоим, боюсь,
Прильнуть нечаянно придется!

Руины времени.
Резные херувимы, покрытые золотом.
Багряные ткани.
Медный жертвенник.
Литые подобья волов.
Десять янтарных светильников.
Цветы и лампады из самого чистого золота.
Где твое великолепье?
Покоиться в песнях.

по знойной пустыне арабы
идут с караваном не слабы
жары в половину бы всем
в зиму не было б проблем

Снежинками рассекает лицо,
в дождь также, - ветер!
Останавливаю набегающую волну, -
замерла красота формы,
но нельзя долго стоять насквозь.
Вновь иду -
По ясности мысли
растекаются разводы стихийного звука,
врываются пятна наглого стука -
бедлам снаружи,
а внутри -
бархатный огонь в ядре своём родной
разгорается каждый раз, когда дышу тобой.
По лицу, посечённому промозглыми шестеренками,
расплывается тепло улыбки - Ты со мной.

Среди иссохших в пыль курганов,
По рёбрам каменных дорог,
Слоистый воздух льётся пряно,
Стекая в жареный песок.
В зените солнце море греет,
Искрятся блики осмелев,
И мы становимся добрее,
Размякнув в золотом тепле.
Вдохнув глубоко запах степи,
Солёный воздух глубины,
И потерявши весь дар речи,
Замру на пике тишины.
Шуршат ракушки под ногами,
Отбросив напрочь мысли все,
Под голубыми небесами
Иду к сверкающей воде.

Жаркий полдень
окутал ленью
пространство
города N.
От зари до зари
горит
бескрайняя
бирюза августа,
где пропасть безмолвия
обретает
законченность формы.
Солнечный зайчик
вздрогнул
в глазах
беглым цветком грозы.
Пустота
вливается
тягостным опьянением.
Хлёсткие тени
веток сирени
ложатся на кожу,
словно бороздки
зарубцевавшихся вен.
И мгновение
превращается в пыль,
в блик, в ил, в тлен,
в шелест старой травы,
в застывшую глину
лета,
оставив место
для тихой повести...

Пока розы защищаются шипами...
Пока вода не опустеет до засухи...
Пока опадают листья, венценосно кружась...
Между линиями ключиц
медленнее жеста - мёд и соль.
Превосходство света над зрением -
Сердце на наковальне Бога.
Превосходство музыки в губах,
играющих губы флейты...
Превосходство слова в пожизненном притяжении к небесам.
Осталось ничего не сказано о искушенных,
Пред которыми роза теряет шипы.
Раскачивается перо...
Показывая очертания звуков и слов...
Я - то, что я есть,
И...

Я твоё не знаю имя,
И не знаю, где живёшь.
Всё равно ты, - героиня,
Раз со мной гуляешь в дождь.

Дождь закончен, листопадом
Заполняется пейзаж.
Ты опять со мною рядом,
Верность, как её продашь?

До утра с тобою вместе
Будем мы блуждать вдвоём.
Выпьем грамм мартини двести,
О любви потом споём.

Пусть "скатились мы с катушек",
Как подумают про нас.
Был бы повод для старушек,
Им - то все мозолят глаз.

Ну, а нам какое дело,
Нам обоим хорошо.
Пусть причёска поседела,
Пыл...