Однажды улитка

Однажды мне приснился сон,
Во сне порхал я мотыльком.
Проснувшись утром, вспомнил я,
Что человеком я рождён.

А может всё наоборот?
Я вижу свет, где уголёк,
Где сон, там явь, где ночь, там день.
Не человек я, мотылёк.

Однажды как-то ехали в купе,
Нас было четверо, мы громко песни пели.
Про зону, мусоров и про лавэ,
По чесноку, немного охамели.

Шутили о политике, как истинные критики,
Смеялись в полный голос вчетвером.
И шутки, анекдоты мы сопровождали тостами,
Хорошим дагестанским коньяком.

С попутчиками были мы на ты,
Мы здесь же познакомились все вскоре.
Легли мы с наступлением темноты.
Проснулись, глядь, а нас осталось трое.

И больше не шумели мы, есть уши даже у стены,
Мы поняли, что...

Однажды, минус тыщи лет,
Вдруг вышел человек на свет.
Он жил в пещере, аки зверь,
А тут решил: нужна бы дверь;
На камне неудобно спать,
Тут пригодилась бы кровать;
Есть на карачках неудобно,
А за столом есть - бесподобно;
В берлоге этой - ах ты чёрт! -
Создать бы мизерный комфорт;
Зимой и летом вечно в шкуре -
Одежду б надо по фигуре,
Ведь я не мамонт.
Эй, жена,
Тебе такая жизнь нужна?
И, кстати, да, забыл про свет;
В пещере ночью света нет.

...От предка даже прах исчез...

Однажды в лесу разобиделся пень,
Услышав: мозги у него набекрень.
И логика есть у него для того,
Поскольку у пня вовсе нету мозгов.

Однажды Сизиф прекратил все работы,
И был удручен парень новой заботой:
Не только ему тяжела работёнка,
От камня осталась одна лишь щебёнка.

Однажды бедняк у шашлычной присел.
Уже вечерело, с утра он не ел.
Взглянул, помолившись со вздохом, на небо,
Достал из сумы своей корочку хлеба.

Пусть пища скудна, но жевал её с «ахом»,
Ведь, сел он случайно, откуда шёл запах.
«Как вкусно наелся!» -- нежданно сказал.
Хозяин шашлычной пред ним вдруг предстал.

«Пора расплатиться за вкусный обед!
Не мне объяснять тебе, в чём был секрет.
Но вкусный тот запах -- шашлычной моей.
И спор здесь бессмыслен, плати же скорей!

«Ох, были бы...

Однажды закончатся войны.
Насилия больше не будет.
Останется небо довольным.
Земля про бомбёжки забудет.

И пушки греметь перестанут.
И ружья затихнут навеки.
Не будут жестокие страны
На смерть посылать человека.

Наступят прекрасные годы.
И это не сказка о чуде.
Но будут ли живы народы?
Не вымрут ли полностью люди
В сраженьях своих бесконечных?

Однажды в львиный заповедник
Зашел упрямый проповедник.
Вещал он долго и упорно,
Но съели львы его проворно.

Был понят львами лишь совет,
Что в жизни нужен всем обед.
Исход печален и не нов,
Коль в багаже нет нужных слов.

Чтоб не пропала голова,
Ищите нужные слова.

Однажды на выставке был Буратино,
Внимательно там изучал он картины.
И страшно ругался потом с матерком,
Что нет в галерее картин с очагом.

Однажды посмотрев в мои тёмные глаза,
В твоих уже светлых, возгорится свет,
И пускай спускается одинокая слеза,
Она не затушит, она не сможет; нет.
А если там в груди кровоточит рана,
От боли, от предательств своих мечт,
Моя жизнь, благодаря тебе сохранна,
Тому кто даровал на век любви отсвет.
А я обещаю что не буду сползать,
С твоих родных и согревающих колен,
И даже если не будет от меня пользы,
В наших жизнях не будет больше измен.