Одинокие путники

Налью сегодня вам вина покрепче,
И охмелю ненужные слова.
Закрою дверь , и тихо скрипя сердцем
Признаюсь, что болит то голова.

Не суждено пройтись в одном нам парке,
И на скамье уж вряд ли посидим.
Заговорим как вечные Петрарки,
Что Путник завсегда идет один.

Уж не прошу услышать покаяние,
И не желаю слушать мысли вслух.
Я призвана на вечное скитание,
Живя как ново-старый полу звук.

По городам, по вокзалам, разъездам и станциям,
По колее незнакомой и всеми заброшенной,
Снова бегу в никуда от ненужного прошлого,
Снова, зачем-то вперед по житейским инстанциям.

В новый приют постучусь в роли путника странного,
Только ж не впустят опять, сделав вид, что не слышали.
И под своими надежными, прочными крышами
Тихо дождутся ухода их гостя незваного.

Да и какое им дело до грёз ненормального,
Что он пытался сказать и на что он надеялся?
Только коварный туман, наконец-то...

Тащусь по Мойке, тихо вечер тлеет,
Словно клоун сгоревшего цирка плетусь.
Закат над ломким силуэтом крыш алеет,
Мысли уводят совсем не туда, ну и пусть.

Рогалик Канала загибает перспективу в сторону,
Налип нежно-оранжевый свет на балкон.
Деля апельсинные дольки в отражениях поровну,
В двоящихся мазках бликов мерцал водоем.

Привычным маршрутом ковыляю как робот реликтовый,
На автопилоте бессознательно и устало шагаю.
Ну вот он — подъезд родной, дверь словно глаз выбитый,
Вваливаюсь...

Как-то в кабак забрёл путник.
Подвыпил и с издёвкой предложил музыканту спеть «что-нибудь от души», если он умеет. «О чем?» — спросил музыкант. «Да хоть обо мне» , — поддел бродяга.
И музыкант запел и задел за живое — за то, что ещё осталось от души.
Бродяга слушал и мрачнел, встал с намерением уйти и вновь отрешённо сел.
Выпил рюмку, ещё… а после достал ствол и ...

ИЗЛЕЙ МНЕ ДУШУ, МУЗЫКАНТ

Излей мне душу, музыкант,
Поведай миру свой талант,
О чем поёт твоя душа,
По струнам...

Что горело в пространстве тяжелом
И для нас, на века сорвалось,
Ветер плачет в ракитнике голом,
Мрак подъят на искрящую ось.

От готических замков холодных,
От летающих вычурных стен
Как взнестись ангелам до разводных
Небоцарствий, не внемля камен.

Тронут патиной мертвый декорум,
Всюду тленье и райский дурман,
Теней замковых блещущий форум
Пьет фиоловый нежный туман.

Штиль фламандский скрывает упадок,
Морный контур взыскует небес
Для блуждающих путников, сладок
Сон их тихий...

Палец касается клавиш,
Буквы ползут по зкрану.
Ты их вдали прочитаешь,
Я для тебя стихом стану.

Я для тебя — кто читает,
Стих — я живу в его строках.
И ты прости что бывает,
Грустным он, если мне плохо.

Я так зачем-то устроен,
Что жизнь живу я стихами.
В них многим я неугоден,
Речи простыми словами.

Мир что вокруг — переменчив,
В нём я лишь путник простой.
И как у всех сотрёт Вечность,
В нём жизни след телом мой.

Палец касается клавиш,
И я тебе стал стихом.
Веря, что ты...

Воздух потерял свою прозрачность
И стал мутным.
От чего спустилась пелена на мир?
Лишь лучи сквозь муть слегка проходят.
От того, что лишь туман
Окутал мир, как тонкою стеной
Своей сплошной завесой.
Сухой туман накрыл наш город
Из-за дыма, копоти и пыли все во мгле
Тумана злого.
Уйдет весь дым, осядет копоть, пыль дождь прибьет.
И снизу от земли вставая, поднимется
Незримой белой пеленой туман,
Слегка лучами солнца лишь играя.
Вечером же охлаждая почву и траву,
Холодея...

С царскою осанкой, тонким изумлением,
С кисточкой и краской рисуешь облака.
За облаками небо, небыль и мгновением
Ты рисуешь солнце, горы и луга.

Скромною улыбкой и первыми словами,
Песню сочиняешь - как листва шумит,
Как соловей красавец будит нас, желает
Чтобы петь так чисто, как ручей журчит.

Ясным острым взглядом зажигаешь звезды,
Приглашаешь путников просто так, на чай.
Постоянно веришь – никогда не поздно
Любоваться счастьем, позабыв печаль.

Добрыми руками мир весь...

Разбили фонарь чьей-то грубой рукой,
Пропал с ним попутно еще и покой.
И самый плохонький фонарь
Подскажет путникам дорогу,
А самая лучшая тьма
Отправит людей только к Богу.

Н.В.Невесенко

Уже работы виден толк,
уже подобран нужный колер,
и свода рваный потолок
оштукатурен и спокоен.
И тихой речи перекур,
обед на стареньких газетах -
кефир, консервы и сырок.
И осень в арочный проем
прохладным проникает светом,
и в краску падает листок.
А за окном, в лугах - река,
дугой селенье огибая,
уносит к Богу облака,
чьи тени в храме оживают.
И так легко, и так светло,
что сердце, дрогнув, устыдится...
И путник, замедляя ход,
за маляров начнет молиться.