Один лист

Листая жизнь, смотрю на наши лица:
Как освещал их ясный небосвод...

В ней есть бесцветная альбомная страница
И девяносто чёрно-белый год,
Но оттого, что в мире чёрно-белом
Порой так трудно верить небесам
В их синеву над грязью, беспределом...
Свой цвет вне фото каждый выбрал сам.

Один. Не отвечая на стук,
я бреду в Никуда…
Через красную наволочь мук
просыпаюсь - беда…

Я ослеп. Я оглох.
Чёрно-белый мир мне постыл.
Жить и любить я не смог…
Ноев Ковчег уплыл…

Обессилев, я падаю в Ад…
В красно-рыжий осколок Луны…
Смерть всегда говорит невпопад…
Чёрно-злые пространные сны…

Один лишь взгляд, одно мгновенье счастья.
Казалось, руки протяни – и вот оно, в ладонях!
Взгляд отведён. Под диадемою всевластья
Играют локоны с холодным звёздным звоном.

. . . . . Каких молитв и песнопений
. . . . . Ни возносил я во хвалу
. . . . . В слепой надежде, в исступленье
. . . . . Поверив в силу волхвову!
. . . . . Вот здесь, в груди, недавно билось
. . . . . Мычащее и тёплое, –
. . . . . Всё на заклание: лишь бы сбылось!
. . . . . К утру уже затоптано.

Пылит кострище...

Лист упадёт вниз и место даст этим,
Новым листочкам, на ветке родной.
Так в череде поколений на свете,
Будет живым — молодым мир Земной.

Жизнь быстротечна, в свободном полёте,
Падаем мы, сквозь неё, прямо в смерть.
Каждый своё, для себя в ней находим,
Чтобы обо этом, в её песне спеть.

Гляну назад, чтобы вновь удивиться,
Как была долгая, жизнь коротка.
А тело дальше, по времени мчится,
Верить хочу, что в нём смерть далека.

Мир переменчив, кипуч — всегда что-то,
С кем-то иль с...

Один мужик копил свои обиды.
Нет, не специально, просто так копил.
Он собирал обидовы флюиды,
Потом, как драгоценность, их хранил.

Они копились в теле незаметно,
Другое вытесняя на раз-два.
Хоть с виду они вовсе неприметны,
Обычные, простейшие слова.

Но позже тело так заполонили,
Как будто камень в теле у него.
Камнями тело просто заложили
И больше не осталось ничего.

И тянут вниз, да грузом непомерным
Обиды, что скопились в нас давно.
Наверное, это немного скверно,
Ведь...

…лист клёна – прорезной
Растёт в среде живой,
Колышется по ветру
Инстанции лесной…

То – выше нос вздымает,
То – ниже, чем трава…
Участье принимает
В растительных делах…

Но – это было летом!
В эпоху сентября –
Прихорошился цветом
Земного янтаря…

Лекалом рези свиты…
Весны модель – шаблон
Осенние массивы
Несёт – на зимний сон…

02. 09. 16

Один лишь житель коренной…
Не бросил хутор свой родной!
Когда вот здесь он распадался…
Житель на чужбину из него подался.
Лишь дядя Ваня в нём остался…
Возрождения хутора дождался!
Сорок лет с супругой проживал…
Уклад казачий предков продолжал.
Когда дядя Ваня в годах уж стал…
О возрождении думать перестал!
Краснояровский возрождаться стал…
Дядя Ваня такого и не ожидал,
Что хутор вновь здесь возродится…
Добротным жильём здесь укрепится.
Окрепнет… как в старину, заживёт!
Придонский...

Один за всех и все на одного,
никто не верит просто ни в кого,
и каждый знает больше чем мы все,
ну как такой народ держать в узде,
руководить и четко направлять,
при этот толком ничего не знать,
где друг, где враг, а где порой подлец,
кому же верить в жизни наконец.
И каждый сунет просьбу в щель Стены,
хотя ему ответы не важны.
Но, если вдруг узнают о беде,
в кулак единый соберутся все.
Тут не сомнений, весь народ един,
никто не раб, никто не господин.
Ну, нет умней...

Один вопрос и два ответа,
Во всём различны и верны.
То что мне нужно, меж них где-то,
Таится в тайне тишины.

Закон — суровость справедливых,
Кого-то в мире бьёт всегда.
Тех, кто на свете жить не в силах,
Лишь на прямых двух — «нет» и «да».

Тех, для кого нет постулатов,
Кто против правил встав не раз,
Всё ж верит в нужность слова надо,
В нём видя путь, а не приказ.

В них мысль живая, а живое,
Не любит ровность и покой.
Как гриб асфальт, взломав устои,
Она путь к свету ищет...

Один удел с рожденья ждет/то юдоль невнятных грез.

И не уйдешь и не уйти от предопределенности судьбы.

Осилишь ты судьбы томленье/если ждут одни лишенья?!
Где та грань/тот горизонт за коим счастье тебя ждет?!

Вперед ведут судьбы явленья
И подгоняемый тоской бредешь с поникший головой)