Очей

Птица   поднебесная  с    человека ликом

Закрытыми  глазами  к  женщине   приникла...

К   матери    любовь   слепая,     беззаветная.

До   рожденья  призвана  Богу  для  служения...

 

При    крещенье    знаком     отмечена  небес

К   подвигу    святому,    для    побед  и   бед.

Крест  тяжел  с  рождения     слепотой   очей,

Духом   просветления     превзошла   людей.

 

Покорность,   нестяжание    и     терпение,     

Дар       помощи,     прозрения...

Не сдерживай очей очарованье,
А жизнь от нас уже "не убежит".
На празднике души - любви признанье
И радость, и желание прожить
Восторг и стон, объятья, поцелуи,
Крик наслаждения и сладкий запах грёз.
А ласки откровением волнуют
До стона, до забвенья идо слёз.

Как не любить тебя, скажи,
Распева русского приволье,
Ты – память, радость, зов души,
Молитва, путь, надежда, доля,
Земли отрада, грусть очей
Небес и гор, лесов безбрежность,
Награда жизни, зов полей,
Любовь, разлука, бесконечность,
Языческого корня крепость
И всепрощение Христа,
Души и духа святость, вечность.
Для жизни, смерти… На века.
Мой щит и меч, и покаянье,
Душевность, сила, простота,
Греха и святости познанье,
Открытость, вера, красота.
Ты жизни свет, любовь моя...

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.

Достать пролётку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колёс,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слёз.

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.

Б. Пастернак

Я вспомнил всё, былое, не былое,
Мой кот мне рассказал про остальное,
Встречались мы и время золотое,
Где было всё у нас тогда с тобою.
Мне памятно, зимою и весною,
В мечтах заветных, там мы были двое,

Забылось, кануло пережитое,
И надо же вообразить такое,
Любовь, тоска, давленье кровяное,
Склероз, маразм и что-то затяжное.
В моём увядшем сердце поневоле,
И слёзы хлынут из очей в запое.

Порою той, когда в немом благоговении ты думаешь о Том,
Кто яснопламенный Свой Лик как за завесою Скрывает, –
Его Присутствие невидимое сердце ощущает
Одновременно с разливающимся изнутри теплом;
А то, бывает, словно звёзды из укрытья неурочно выйдут днём,
И совокупный блеск их уж собою солнце затмевает –
И пелена с очей твоих как будто в этот миг спадает…
И лишь сияние Его ты узнаёшь и зришь во всём!

Всё поставил на кон,
И вдохнул пыль дорог.
И жалея, с икон,
На меня смотрит Бог.

И испив глубину,
Его светлых очей.
Понял я всю вину,
Жизни грешной моей.

И простить мне просил,
И просил мне помочь.
И душевных дать сил,
Зло грехов превозмочь.

Но прогнав мои сны,
Разделив жизнь со мной.
Чувство тяжкой вины,
Отобрало покой.

И бессоных ночей,
Став моей тишина.
Гулкой тьмою своей,
Пьёт меня из окна...
Марковцев Ю.

Христос Воскрес! Воистину Воскрес!
Солнце засияло с голубых небес…
Запела природа! Зазеленела на Дону
Радуется Воскресению… Христу!!!

Колокола звоном заливаются за версту
И народ радуется, Воскресению Христу!
Христос глянул с небес на своих детей
И слеза покатилась из его родных очей…

Кое-кто помешался из них на богатстве!
Не желая жить с братьями в братстве…
Войны развязываю специально на земле!
Хапают на крови, - во всех странах везде.

Обидно Иисусу становится до слёз…
Сколь...

Дымом едким огни,
Задыхались в свечах.
Воск сжигали они,
В его жили слезах.

Мутной, боль слёз была,
Диким был огня пляс.
В малом мало тепла,
Свеч огонь, мир не спас.

Как осколки зеркал,
В пятнах луж грусть воды.
Отражаясь мерцал,
В них свет яркой звезды.

И звезды, и свечи,
Время выпьет огни.
В них молитв не шепчи,
Не помогут они.

У иконы святой,
Ест глаза дым свечей.
И невольной слезой,
Взгляд туманит очей...
Марковцев Ю.

Зарастала травой,
Тропы брошенной нить.
И по ней нам с тобой,
Никогда не ходить.

Пила пламя костров,
Беспроглядность ночей.
Всё отдать я готов,
За взгляд милых очей.

Но с забытой тропой,
Наш с тобой общий след.
Зарастает травой,
И тебя со мной нет.

Оступившись с тропы,
Я тебя потерял.
И по мне мир толпы,
Пройдя, душу сломал.

Заросла уж травой,
Тропы брошенной нить.
И лишь ветер шальной,
По ней может бродить...
Марковцев Ю.