Обветренные лица

К осложненью от гонореи
Гормональный приводит сбой.
Но с Лужковским парадом геев
Всё решилось само собой.

С днём десантника совместили
Праздник геев одним пером.
Трансвеститов бойцы месили
За весь выпитый раньше бром.

Петушки голубого цвета
Ерепенились неспроста,
Цвета неба тогда береты
Их расставили по местам.

Всю неделю на лицах было
Буйство красок любых цветов
Побежалости на всё рыло
От увесистых кулаков.

Пот с лица вытирал беретом
Голубым ВДВ боец.
Сколько выпил...

Умчались дни советские
в пустыню из песка…
Несутся молодецкие
годочки от меня…
При них игрушки детские:
медведь и стрекоза…
Видать причины веские
подумать не спеша…
Подумать о явлении
житейского конца…
И ждать в изнеможении
рождения Лица…
Лица и только первого,
по милости Творца,
Спасение несущего
в «простецкие» дела!!!

Сжимаясь до состояния пустоты,
Ступаю по дну неба.
Опустошение вносит ясность, четкость
На призрачную свободу передвижений.
Февраль латает зимние бинты
Промозглым мелом.
Какая легкость,
Господи, и с тем, какое жжение
От недосказанности.
Лица, те же лица на монотонной
Чешуе попутных кадров.
Седое солнце греет будущими винами.
Луна потягивает праздность
Сном, иллюзией полночной смерти.
И что-то ускользает тенью алой
Закатных нимбов.
Мир сдавлен, стиснут, сжат
До состоянья комнаты...

Ты чужая, но любишь,
Любишь только меня.
Ты меня не забудешь
До последнего дня.

Ты покорно и скромно
Шла за ним от венца.
Но лицо ты склонила -
Он не видел лица.

Ты с ним женщиной стала,
Но не девушка ль ты?
Сколько в каждом движенье
Простоты, красоты!

Будут снова измены...
Но один только раз
Так застенчиво светит
Нежность любящих глаз.

Ты и скрыть не умеешь,
Что ему ты чужда...
Ты меня не забудешь
Никогда, никогда!

Ревет пурга, притушенные фары
Выхватывают лоскутки флажков.
Не встретят нас гремящие фанфары,
Приветствуя мой сотый из бросков.

В глазах туман и на пределе нервы,
Клокочут радиаторы и кровь.
Я должен жить, чтоб совершить сто первый,
Смертельный рейс и не вернуться вновь.

Проводим ночи в ледяной пустыне,
Не ради денег бьемся и наград.
Банкует смерть, но страха нет впомине,
Нас ждет непокоренный Ленинград.

Смеясь плюем в лицо судьбе капризной.
Сейчас надежда лишь на нас одних...

Стряхну с себя остатки сна,
Водой холодной с лица смою.
А за окном опять весна,
Несёт нам радость в мир собою.

Из сердца изгоню хандру,
Она тоску собой несёт.
Кто бодр и весел по утру,
Тот день свой лучше проведёт.

С утра сердитый гражданин,
Пройдёт насупленным сквозь день.
Он средь людей всегда один,
Ему смеяться грех и лень.

Весна ведь братцы за окном!!!
Хочу дурачиться и петь.
Не хмуртесь утром, ведь о том,
Придётся вам весь день жалеть.

Стряхну с себя остатки сна,
С...

Что с того, что пропащий пьяница?
Что с того, что пятно на скатерти?
Может мне к лицу эта пятница
С распеванием песен матерных.

Неучтённых глотков количество,
Словно дьявола на беду маня…
И да здравствуй, твоё величество,
О, страна ни о чём недуманья.

Пять затяжек дурмана сладкого –
Пять затяжек бесплатной жалости.
Да в обитель походкой шаткою,
Чтоб закрыть телефон и жалюзи.

Что с того, что продрог, ссутулился?
Что с того, что манит разврат ночей?
Может мне к лицу эти улицы...

1. В бескрайнем небе город храбрецов,
Там воины отважные пируют.
Их Один ждет и встретить всех готов,
Там гордый Тор с Бальдаром, и лютует
Порою Локи, заглянув на миг,
Опять они сражаются устало,
Забыв про землю, тот далекий мир.
Валькирии им служат, боль и слава
Остались в прошлом, здесь одни пиры,
И пусть они о женщинах тоскуют,
Но гаснет свет страстей, такой игры
На небесах для воинов не будет.

2.
Валькирии ревниво стерегут
От королев и от рабынь чертоги,
И Одину твердят...

Когда споткнулся Ты, мой Бог,
Под тяжестью креста голгофского,
Не я нести его помог, -
Я был в другом столетье, Господи.

Когда в озлобленной толпе
Один Ты ник в сердечном голоде,
Не я отёр лицо Тебе, -
Я был в другой стране и городе.

Но Ты, мой Боже, на Земле
Сам отыскал в глухой норе меня,
И сам сошёл с креста ко мне,
Чтобы в одном мы были времени.

И сам отёр мне в этот миг
Лицо от грязи и от горести,
И тяжесть ста грехов моих
Сам на себя взвалил Ты, Господи.

Ещё вчера весна теплом ласкала,
Сегодня ж холода, я стыну на ветру.
Зима свой норов напоследок показала,
Лицо морозом обжигая по утру.

Прохожий подскользнулся и упал,
Жизнь проклинает — больно знать ему!
Бурчит под нос, что холод мол достал,
И всё ругает зимушку-зиму.

Судьба- злодейка и она сурова,
Проклятьем можно гнев навлечь её.
И сделав шаг, летит прохожий снова,
Бедняга в кровь, разбил лицо своё!

Спешу помочь — он помощь отвергает,
И продолжает мир вокруг ругать.
Он...