Обветренные лица

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...

Твой поезд уехал,зови не зови.
Растаяла эхом мечта о любви.
И в память художник,надев свой берет.
Мне кистью тревожной твой пишет портрет.

Я помню как было с тобой хорошо.
Но только не долго.Замену нашел.
Теперь ты уехал,осталась одна.
Печаль не утопишь в бокале вина.

Как тяжко и больно.Тебе не понять.
Как трудно к разлуке с тобой привыкать.
Как сложно без крыльев по небу лететь.
И так невозможно тебя не хотеть.

Черты твои тают,но вижу лицо.
Теплеет от смеха,вдруг стынет...

В прошлом - ни сердцу, ни памяти
Помнишь то - что исправить бы
Все зачеркнуть до ноты
Заново - в лицах - прочесть
От скуки - ни радость, ни вымысел
Важное - в книжечку выписал
Можно и сжечь - но что-то
Просит оставить как есть.
В радушии - фальшь или мужество
Петь - и голова кружится
То ли стена, то ли угол
И сердцем б сердца зажигать
В радушии скрыта досада
Как было - стало - надо
Не знать б - то ль талант или мука
По памяти в лицах читать...

Средь находок множеств и потерь

Ищем мы потерянную дверь,

Укрывая внутренюю лень,

Уверенностью дышим каждый день.



Ночью думаем о рассвете,

Правде предпочитаем отрывки лести.

И, увидев день, ждём ночи.

Грехами опоясанные мудрецы души.



Но верим, что найдётся дверь,

Не веруя, убеждаем слабо - верь.

И, поняв, что дверь была в душе,

Мы вдруг поймём, что суть была в ключе.



Живём дальше, страдаем,

Улыбаясь, плачем.

Верность чести храним...

Я рассказывал небылицы,
Лёжа лицом в луже,
Случайным прохожим, не видя лица.
А они отвечали плевками на кожу.
Они считали, что я болен,
А я всего лишь был безумен.
И ни кто из них не был доволен
Тем, что я оказался богом.
Они пытались ударить в спину,
А я в ответ улыбался презренно.
Мне суждено было вскоре сгинуть,
Оставив их одних во Вселенной.

2

Не чувствуя солнце в руках,
Я грел себя асфальтом.
Он дарил мне пыль, искалеченный страх,
Который был мне в самую пору.
Я удалил...

Совесть Наглость повстречала
Попыталась обойти,
Только Наглость стенкой стала,
Чёрной тенью на пути.

Улыбнулась наглой рожей
-Ну, святоша, как дела?
На кого же ты похожа!
Помнишь, раньше ты была-

Недотрога и чистюля,
А теперь, смешно сказать,
Далеко тебя заткнули,
Далеко, едрёна мать…

Раньше, помнишь ли, Хозяин
все с тобой держал совет,
Но теперь он нами занят.
А тебя почти что нет.

Совесть слушала, молчала.
Повернулась, чтоб уйти,
Только Наглость не давала
Ей...

Скажи, мне тёплое словечко,
Я жду, уж замерло сердечко.
Прошу не надо- не молчи,
К лицу вам скромность, лишь не лги.

Забудь обиды, огорченья,
Но помни ласки отношенья.
Забудь что мир бывает чёрствым,
А слово может быть и хлёстким.

Добро за правило возьми,
Уж слов не надо, помолчи.
Я заболтался, уж прости,
К лицу вам скромность-
Говори.

Однажды на Марсе я видел зарю,
В которой раскрылись все тайны Вселенной,
И свет странных звезд украшал пустоту,
В объятиях солнца безмерного.

Nix Olimpica!
It's my high rock!
Oxigen blast eruption!
Extazy hazard shock!

Слетелись бесполые твари разлуки,
Судьба мне готовила новые дали.
В объятиях тайны, чужое дыхание
Легло на лицо близким знаком свидания.

Когда в небесах жуткий холод сквозил,
И вестник космических бурь мёртвым прибыл,
Явилась заря, красной пеной полна,
И...

Зачитываюсь грустью песен Блока,
И слушаю полночную Луну...
Когда Душа печалится жестоко,
Веду с собой отчаянно войну.

Скрываясь в створки раковины грубой,
Тону на самой дальней глубине,
И алой тенью падает на губы
Та истина, которая в вине…

Из давних строчек наблюдает строго
За маетой Души Поэта след…
Через свои холодные сугробы
Бреду, ещё надеясь на ответ…


***

Ах, какое Лицо, строгое…
Ах, какое Лицо, бледное…
Свет из глаз до глубин трогает,
И рыдает Душа, бедная...

В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
Производит осаду прилавка
Грудой свёртков навьюченный люд:
Каждый сам себе царь и верблюд.

Сетки, сумки, авоськи, кульки,
Шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
Мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
В Вифлеем из-за снежной крупы.

И разносчики скромных даров
В транспорт прыгают, ломятся в двери,
Исчезают в провалах дворов,
Даже зная, что пусто в...