Образок пробит от сглаза

Боже мой, ну и жара!
Прямо с самого утра.
И ни облачка на небе,
На земле ни ветерка.
Где бы я сегодня не был,
В голове одно река.

Можно пруд, или запруду,
Все равно я счастлив буду.
Окунуться с головой
В синюю прохладу
И, пока еще живой,
Ничего не надо.

Ну а если ты стальной,
Уязви жару парной.
После бани жаркой
Летняя жара
Будет просто жалкой
Пробою пера.

Хорошо в жару в лесу,
Когда отпуск на носу.
И не тянет огород
Дачников отрада.
Взял лукошко и вперед
Тень...

У меня есть четыре стены, вариации
мыслей из мятой желтой газетной бумаги,
модель поведения к каждому шороху, куча абстракций
и абстиненций. И все это есть, и все это надо

учесть, когда утро раздует угли и потащит
тело в обойму общего хода времени,
где часов гильотина, не зная пощады, накапает в вену
кислый раствор из подачек скромного счастья.

За мной оседает дымка души, грозящая смертью
и адским борщом на закуску, за мной разливается море
ошибок и проб, январской тоски и слабости...

В старом городе губернском,
У подножия горы,
Жили в доме деревенском
Две красавицы-сестры.

Станом стройны, ликом нежны,
Нравом кротки и чисты,
И добры, и безмятежны -
Воплощенье красоты.

Звали старшую Наташей,
Ей от роду двадцать лет.
И Наташи нашей краше
В целом свете просто нет.

И вторую вам девицу
Уж представить я готов:
Звать Еленой молодицу
Восемнадцати годов.

Чем девицы эти жили.
Я включаю в свой рассказ:
Зарабатывая, шили
Сестры платья на заказ.

Как-то...

ОТЧЕ МОЙ!
Не пробиться сквозь стену
Предрассудков и «мнений» тупых!
А КАКУЮ ПЛАТИЛИ ВЫ ЦЕНУ
За творения СУЩИХ святых?

ЧТО вы сделали, чтобы послушать
Глас ПРОРОКА во ЗДЕШНЕМ миру?
Вдоволь трахнуться, сладко покушать –
Идеал на безбожном пиру.

Напитали тела как к убою,
Начитались безбожных писак.
Трубный глас, призывающий к бою,
Христоборцев застанет впросак.

Мне ль явить Себя в пламенной Силе,
Чтоб навек отрезвить вам главу?
ОБРАТИТЕСЬ, ЧТОБ ВАС ИСЦЕЛИЛИ! –
Я вас, жалких...

Подарки долгих вьюг – пушистые сугробы –
Зовут меня войти в трескучий зимний лес,
Покрыться серебром последней высшей пробы,
Что медленно парит с бессолнечных небес.

Хрустальной тишине послушно я поверю,
И лес на плечи мне накинет снежный плед…
Где ребус из следов сплели лесные звери,
Останется и мой глубокий тёмный след.

Холодный старый Дед в мохнатой вьюжной шубе
Опустит посох свой, колючий и сухой,
На кончик носа мне, на уши, щёки, губы…
И зазвенит душа морозной чистотой!

Буквы путаются в строках ненаписанных признаний.
Тебе придет пустой конверт,
Ты выбросишь его без интереса и ненужных колебаний.
И чувства будут погибать внутри,
Не находя возможности пробиться
Туда, где их, наверное, не ждут
К тому, кто так и не осмелился влюбиться.

За столиком наедине с тобою мы сидим,
Порой о чем-то отвлеченном говорим,
Но вот друг друга взглядом мы нашли,
Глаза ты отвела, чтоб мысли прочь ушли.

Тогда к щеке твоей ладонь я приложу,
И взгляд твой вновь к своим глазам верну,
Меж нами пробежит стремительно искра,
Как пробегала ранее в прежние года.

Мою ладонь к своей щеке прижмешь,
Ты улыбнешься и глаза закроешь,
Дыхание у обоих участится нас,
И кто сказал, что пробил уж наш час.

Губами ласково коснусь я губ твоих...

Не доверяй астрологу судьбу,
клевещет он, тяжёл его кошель.
Иди своей дорогой, а молву
ты выстави безжалостно за дверь.

Читая книгу, погляди меж строк,
домыслишь за писателя сюжет.
Взял револьвер, не зацепи курок,
всё меньше некрологов для газет.

Живёшь в России – будь готов ко тьме,
так размышлял я, падал снег и стыл
в сугробе, сердце плавилось во мне,
я этот снег, наверное, полюбил.

Нет, я не знал, что значит, полюбить.
Молчало сердце, почернел сугроб.
Я, это тот, кто не...

Янтарный луч пробил стекло,
И тонкий аромат весны
Прорвался через штор сукно
И разметал все наши сны!

Обиды прошлого - в клочки!
И краски тусклые всё ярче!
От солнца сузились зрачки
И щёки запылали жарче!

Все лучшее стремятся сохранить,
Продлить в веках красы очарованье,
Исчерпав силы собственной любви,
В потомках сохранить восторг лобзанья.

Но очарован личной красотой,
Транжиря без разбора чувства эти,
Себя растратя, выйдя на покой,
Ты спохватился вдруг, а где же дети?

Вниманием потомков обделив,
Доступности восторгов ты отдался,
Но час пробил, смолк праздника мотив,
А ты, ты с одиночеством остался.

Не обрекай на скорбь грядущие года,
Чтоб слез глаза не знали никогда.