Объём

Бесчувственны чувства на срезе эмоций
Под куполом трубчатым выкладки древней,
Безвольно-бездвижны меж бежево-плотских
Стволов-сталагмитов пружинистых гребней.

Пронзительно-ал скальпель лоботомии.
В подвалах сознания узники-мысли
Пяти ощущений - пять пальцев немые
Немеют под взглядом тяжёлым, как гризли.

Но как зарождение самодвиженья
Гипноз невозможности рвёт осязанье
Слепое в преддверии предощущенья
Простого доверия в просто касаньи.

Предвкусие вкуса щемящей...

капля за капелькой слёзками множатся лужицы
это обычно примета грядущей влюблённости
дождик меня переплакать старательно тужится
и побеждает объёмом но степень солёности
слишком значительна для достижения договорённостей

тучками брови они в настроении хмурятся
для передачи мимических средств интонации
горестность повод безвременно шляться по улицам
перебирая пространства и формы прострации
в поиске равной себе генетической грации

шарик без устали суточно вертится-крутится...

Выпадают из тьмы в галогеновый, мертвенный конус
Фонаря в клюве цапли, застывшей в ночи одиноко
На бетонном протезе изгоя, приблудшего к дому
Посредине зимы, но закрыты все двери и окна.

Выпадают из тьмы и растерянно кружатся, жмурясь,
Чуть мерцают серебряной сканью своих оперений,
И безвольно ложатся ковром для изгнанника улиц
От протеза к ступенькам в пространство иных измерений.

Без обыденной метрики длин, площадей и объёмов,
Расселяющей души по коконам их одиночеств...

Бесконечно-вечно удивляюсь.
Бесконечно-вечно я живу.
Бесконечно в вечности купаюсь.
Бесконечно-вечное ношу.

Бесконечно-вечная дорога
Бесконечно к вечности ведёт.
Я иду и бесконечно много
Открываю для себя дорог.

Я иду дорогой бесконечной,
Каждый миг над вечностью паря:
Бесконечно-вечное движенье
Бесконечно в вечном для меня.

Бесконечно-вечно совершенство
В этой бесконечности пути.
Бесконечно-вечное блаженство
Нас пронзает радостью любви.

Нас пронзает радостная нота...

Цинь Ши в пелене снега вырезает мечом пространство,
И, что характерно, в этом объёме другое время года,
Сначала весна, в своём цветении и убранстве,
Затем коллизии всей существующей непогоды.
Жара сжигает цветущий коврик,
Затем, сухая земля дымится,
Так быть не может,
Но происходит,
Так быть не может,
А, вдруг, случиться ?!

В какой-то сказке я читал,
О том, как наш осёл страдал,
Перед двумя кусками хлеба,
Какой из них ему отведать,
С какого лучше бы начать?
Они друг-другу так под стать:
И оба - свеже-испечёны,
И одного они объёма,
Румяной корочкой одной
Покрыт один, да, и другой.
Вопрос сложнейший, вот задача,
И аппетит большой, в придачу.
Осёл и так, осёл и сяк,
Нагнётся эдак, потом так,
То, к одному куску подходит,
А глаз к другому, уж, отводит.
Пойдёт туда, потом сюда,
Всё не решится, вот беда...

В «театре» Карабаса когда себя осознаёшь, то
Оплакать хочется себя..,
Но что б не услышали другие,
Совсем чужие, радующиеся не их беде.
Да видно слёз своих же на себя не хватит,
Поэтому не стоит тратить!
Когда так много любящих себя,
А у меня нет к ним уважения за их дела…
Им надо возвышаться, в Духе восходя,
Им надо утверждаться в приближённости к Богу.
Стяжая СЛАВУ – быть героем и кумиром…
Правда толпы,
Которая , не думая – распнёт потом…
Но если с разных точек зрения из вечности...

Для себя (в этом мире) осталось так мало
Пара песен... да горстка стихов
Алкоголь, недопитый в объёме бокала
Барабанная дробь уходящих (Её) каблучков
Две реки, что удавкой сплелись на рассвете
повторяя извечно досужий вопрос
для чего мы живем на усталой планете...
и какой астероид сюда нас занёс?

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

Беру роман я с книжной полки,
Культуры нашей яркий свет,
Зачитанный до самой корки,
Былиной стал прошедших лет,
Прошёл проверку в поколеньях,
Внёс память в кольца на деревьях,
Они хронометры живые,
Дубы из сказки вековые.
Вёл гений Пушкина всех нас,
Формировал сознанье наше,
И с ним мы становились старше,
Из года в год, из класса в класс,
Чтоб либералам2 рассказать,
Чью и почто3 ругаем мать4.

1.Carthago delenda est – Карфаген должен быть разрушен.
2.«Русский либерализм потерпел...