Обитаемый остров

Солнце нежное и доброе с утра.
К облакам взлетает дым костра.
Будто не было дождей и холодов,
Лето вырвалось из осени оков.

Выцветает зелень старого сукна,
Бус янтарных ниточка скромна.
Не накопят золота деньки,
Что в народе “бабьим летом” нарекли.

Загрустилось от чего-то, не понять.
Вот слезой блестит таски печать.
И печали кружевная шаль
Заслонила горизонта даль.

Если спросишь, что случилось, что со мной,
Не смогу я дать ответ прямой.
Может у осеннего костра
Дыма шашка...

Ты любишь меня и не любишь его.
Ответь: ну не дико ли это, право,
Что тут у него есть любое право,
А у меня - ну почти ничего?!

Ты любишь меня, а его не любишь.
Прости, если что-то скажу не то,
Ни кто с тобой рядом все время, кто
И нынче, и завтра, и вечно кто?
Что ты ответишь мне, как рассудишь?

Ты любишь меня? Но не странно ль это!
Ведь каждый поступок для нас с тобой -
Это же бой, настоящий бой
С сотнями трудностей и запретов!

Понять? Отчего ж, я могу понять!
Сложно...

Авраам уже был стар и в годах преклонных.
Старика совсем достал возраст беспардонный.

Сын-красавец по дворам трётся у наложниц,
Ритуальный тешит шрам от сакральных ножниц.

Подошла пора женить Исаака лично.
Самому сватом ходить как-то неприлично

Аврааму. Старики не должны дать маху.
И совсем уж не с руки посылать за свахой.

Призывает он за тем старшего по мылу
(Управляющего всем, что в дому том было).

«Руку под моё стегно положи, пред Богом,
Генерал мой без погон, поклянись...

Сосны – древних торжественных храмов,
В небо, к Солнцу, растущей Земли
Купола. В тихом свете зари –
Вездесущность божественных планов.


Неба темная острая грань
Зазвенит вдруг и тихо растает,
И меня на мгновенье не станет
Там, где с небом срастается даль.


Там, где сердце устанет на миг
Наполнять себя алчущей кровью,
Солнце глянет с отцовской любовью
В ослепленный безмолвием лик.

И дивные сказки становятся былью в метели,
И век двадцать первый отступит пред древностью нашей,
Туда наши души стремились и мысли летели.
И вслед за Русланом наш волхв нам об этом расскажет.
Пусть Ний черной птицей над лесом и домом кружится,
Но с нами Яга и влюбленный, и яростный Велес,
За строчкою строчка поэмы воскресшей ложится.
И в то, что славянство из пепла воскреснет, мы верим.

Там дивные птицы над полем заснеженным вьются,
Там снова костры поднялись, и летят хороводы.
И там...

В калейдоскопе солнечных лучей
Я обнаружила любви осколок,
Лежал блестящий на виду, ничей,
А край был остр и угол колок.

К узору он не подходил совсем,
Я примеряла так, и сяк, напрасно,
С вопросом обращалась я ко всем,
К самой Любви взывала громогласно.

Никто потерю взять не поспешил,
Любовь тиха, презрительно молчала,
Калейдоскоп стекляшки ворошил,
Над тем осколком я лишь горевала.

Потрогала небрежною рукой,
Скользнули пальцы так неосторожно,
И чувства мои хлынули рекой...

У Моава на форпосте,
Где окончился предел
Аморреевых погостов,
Царь Моава с миной постной
Опечаленный сидел.

Видел Валак, сын Сепфоров,
Что Израиль причинил
Аморреям, как свой норов
Проявил без разговоров
И расправу учинил.

Думали Моавитяне,
Устрашившись тех сынов
Израиля: "Египтяне
Обрекли нас на закланье,
Не создали блокпостов,

Точно Берия бандитов
Выпустили с лагерей
Диссидентов, бишь, семитов.
Их поди теперь, лови ты
И тупой стамеской брей.

Но...

Чтобы ни случилось, не должны,
Мы своей истории не знать
И в особенности забывать,
Тяжкие последствия войны.

Лишь в кино, за полтора часа,
Вспыхнет и окончится война,
Мигом восстановится страна
И забудут о слезах глаза.

Только в жизни все куда сложней,
День войны, как жизнь длиною в век
И воспринимает человек,
Все куда острее и больней.

Холмики как родинки растут,
На лице у матери – земли,
Лишь ей известно, кто схоронен тут,
Кого мы неизвестным нарекли.

А...

В сумерках колких щерилась злобно вьюга,
Дыбилась рьяно, жадно вбирая небо…
У перехода лаяла хрипло сука
И прикрывала лапами корку хлеба.
Серым кольцом столпились вокруг зеваки,
-Бешеная - шептались - смотри какая!
И в ожиданьи скорой кровавой драки
Робко кивали в сторону песьей стаи.
-И не боится, ведь разорвут, как тряпку!
-Ты посмотри, их сколько - куда уж ей там!
Помню, как стало холодно мне и зябко.
От равнодушия холодно. Не от ветра…
Помню, как вдруг исчезли дома и люди...

Сварог пирует в небесных чертогах,
С Ладою рядом сидит за столом.
Как же красиво, как же высоко
В тереме звездном живет он своем.
С ним сыновья его нынче гуляют,
Там восседают три его сына…
Их без внимания он не оставят,
И с Перуном рядом Дива невинная.
Велес взирает на младшего брата.
Был он из Пекла спасен и воскрес.
Только мечтой уносился куда-то
Рядом с прекрасной и звездной невестой.
Белая Лебедь, остров Буян ли
Нынче покинула, чтобы царить.
И от медов, и от страсти он пьяный...