Обеды

Хочу Вам, девоньки, поведать
Про эту дамочку рассказ.
Пока, что сели Вы обедать,
Маленько просвещу я Вac.

Нe просто стать еёным другом,
Нe дай Вам, бог, попасть в враги:
Башка пойдет ядреным, кругом,
Последни вылетят мозги.

Плеснет глазами кипяточек,
Под сердце словом-то ширнет
Сиди потом, сопи в платочек,
И жди, когды совсем добьёт.

А вот ежель себя проявишь,
Вопросы станешь подымать,
"Духовнее" богаче станешь:
Ведь сколь услышишь слов про мать.

У ей язык такой могучий...

«Намерениями дороги устилали, вели и
безвозвратно пропадали, распутья не минуя
пролетали, дела, свершения, по ним суди и
будешь, ты храним, а правдой напугать не
трудно, а благость мотиваций в ад», «Не закопай
ты истину под землю, а винограда косточку
и семя, что прорастут, накормят, напоят, а если
мак, не уродит, столетье, и голод, не случится,
нет, а рыба, на кукан, попала, на обед, судьба,
друзей накормишь, ей, в трубу сыграешь и бро-
вей, ты в кучу не своди, и огород не городи».

Историю рассказывать
Начну издалека:
Случилось все в Испании
В средние века.

К известному художнику
Алхимик вдруг пришел,
Сказал, что краски лунные
Случайно изобрел.

Особый в полнолуние
Они дают эффект.
И тут же он добавил:
"Но есть один аспект:

Имеют краски лунные
Загадочный секрет.
Пиши, что хочешь ими,
Но только – не портрет!"

Художник усмехнулся
И ящичек убрал.
Алхимик распрощался,
Но денег он не взял.

Проходит ещё время,
И поступил заказ:
Портрет был нужен...

Беловодье – сон…
Беловодье – дым…
Но, однако ж, душа моя бродит там…

По дурман-траве.
По ручьям седым.
Что-то ищет нутром… Может, родину?


Я - не великан. Я - не лилипут.
Я всем равен… моим сердцем-именем…

А стрекозы здесь
никогда не лгут.
И ромашки не целятся в спину нам.


Раздели со мной скромный мой обед…
Мы – в своем краю. Не подкидыши.

Сивец луговой… странный амулет…

Как же встретят нас
в граде-Китеже?!…


Я несу хоругвь. Я не жду хлеб-соль.
Ледяной...

Заждались дисгармонии? порывы галлюцина-
ций бреда и игривы, с заходом солнца тени и
ветра, тревожа всех сознаний закрома, Анен-
ский Иннокентий, Царскосельский, последний
аист, первый он с конца, и слов с десяток вы-
бросил с венца, невесть зачем и не понятно,
кстати, к чему все эти, бредни враки, напут-
ствием назвал потом, а ты уж думай, что по-
чём и размышляй над бренным словом и смы-
слов сонмы ты найдёшь, из ничего создашь
знаменья и знаков тысячи, уменья ни к чему,
от...

Дали номер мне с балконом,
С телевизором, телефоном...
Чаю быстренько попил
Телевизор я включил,
А там новости идут
Да такую чушь там прут…
Что болезнь в городе токая,
Врачи, в этом деле и не зная,
Что им делать, как им быть...
Как начальству услужить…
От напастей их избавить,
Их «честных» снова в строй поставить…
А то новые, придут,
И места их по займут…
А как без власти им, здесь быть?
Их постараются сразу все забыть.
Начнется новый передел,
И они останутся не у дел...
А...

Ты отравила меня любовью
Ты отравила меня собою
Теперь познаешь мою месть
Ты сваришь борщ, а я …
А я - не буду есть!!!


Ты отравляешь постепенно
Собою,
Все сны и помыслы мои
Я стал и толстый и надменный
И вздорный стал
О. боже!
Я становлюсь - совсем, как ты

Теперь…
Я буду гордым, справедливым
Уйму конвульсии свои
Ты знаешь ведь,что я ранимый
Когда голодный - то спесивый
Давай обедать - черт возьми!!!

Как летние теплые дни пронеслись!
А, в этот последний,
Теплу поклонись,
И, в осень промозглую следуй.

Гра Ница давно называли тебя,
Хоть в прошлом осталось,
Но память, любя,
Тепла просит самую малость.

Еще до обеда теплило купель
Беспечное лето,
Но, выветрен хмель,
И, песня последняя спета.

С полудня, и к вечеру ближе видней
В туманы и грозы
Одеянных дней
Стенанья и долгие слезы.

Границей в язычестве был наречен,
Тот день, что пророком
Ильей посвящен,
Тепла...

Он сути не знал, разгонял тучи, был прыгучим,
по сторонам света, дёргал за ветки, прял нить,
(коробя магнитное поле под себя), говорил я,
выходил в поле, кричал, широта души, а ему
говорили тише, не дай лишку, будь как все,
вспышек не надо, всё от причала, из детства
родом, кричала мама, в окно: «коля домой, по-
ра обедать» «подожди, ещё немножко, мы пои-
граем с серёжкой».

В детском садике любил я
Строгую девочку одну
И тайком ей апельсину
После обеда протянул

- Это мне? - она спросила,
И подняла глаза
Я стоял, воды в рот набравши
И внезапно -
Поцеловал, и убежал

Больше подвига такого
Никогда не совершал
В детстве Света в душе много
Много светлого огня