О поэтах

Мир сдвинулся, душа болит...
Где исцелитель Айболит,
Что всем мозги подправит? -
А он сидит в Минздраве,
Поправил окуляры
И пишет циркуляры.
Поэт - теперь диагноз
Читатель - метастазы...
Вот нас и лечат разом
От умственной заразы.

Тропинка петляет средь горных вершин,
По ней, чуть согнувшись, идет Насреддин.
В халате дырявом и с тощей сумой
Идет, возвращаясь с базара домой.

Вдруг прямо пред ним появляется Джин:
- Здоровья и счастья тебе, Насреддин!
Давай, поболтаем? Как, братец, живешь?
Давно не видались, легко ли поешь?

Едва шевеля от жары языком,
Сказал Насреддин: "Ты смеешься, Ханом!
Не видишь, я беден, как медный пятак.
И продан Батыру мой бедный ишак".

В ответ ухмыльнулся догадливый Джин:
- Все...

Откуда быть поэту гребнем славы?
Откуда быть народною слугой?
Отныне, кроме смеха и забавы,
Поэт дитя семьи совсем другой.

Теперь он - музыкант, где ноты - слово,
Теперь художник он, где кисть - перо,
Рояля клавиши ему давно знакомы,
Холста пространство старо для него.

Потомков быстротечных поминая,
И вдохновением связуя рифмы в слог,
Последствия цензуры познавая,
Он слушает волну с названьем "Бог".

И нет уже здесь места саможертве,
Нет места слабости пред публики судьбой...

Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.

Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
Тоскует он в забавах мира,
Людской чуждается молвы,
К ногам народного кумира
Не клонит гордой головы;
Бежит он, дикий и суровый,
И звуков и смятенья полн,
На берега...

По улице, в свете неоновых ламп,
Сменив котелок на панаму,
Под ручку с кокетливой девушкой-вамп,
Поэт дефилирует к храму…

На радость собратьям, к досаде врагов –
Аншлаг и без рифм обеспечен,
Не нужно высчитывать кратность слогов
И корчить пророка-предтечу.

Седеющий бард улыбается вслед,
А критик на лавочке, сидя,
Уткнулся глазами в старинный брегет…
Ух, как он тебя ненавидит:

«Саму Незнакомку испортил, стервец,
Как можно – без шляпы и тайны?
Где перья? Вуаль? А рука – без...

Сказочная дорога через года и страны,
Буря, тоска, тревога, взор неземной и странный,
Колкие шутки близких, непониманье дальних,
В солнечном жутком диске - фокусировка тайны,

Тайны немой и жгучей, неотвратимо-сущей:
КАК средь зимы трескучей, над омертвелой сушей,
При недостатке света, в туче, у ветра пленной, -
Небо родит Поэта, фокусника Вселенной?

Встанет и встрепенётся, гневно расправит крылья,
В ужасе разметнётся сонное тупорылье.
Красные командармы, чёрные полисмены...

От скуки жизни творчество спасает,
След оставляет летописью бед,
Написанною золотом сусальным
С натуры, что вместил в себя мольберт.

Не отражает проза бытовая
Того, что в жизни не было и нет.
Но даже в том, как в грунт вбивают сваи,
Находит вдохновение поэт.

Из образов слагаются картины,
Мистерии, фантазии, коллаж.
Блаженным выступает Августином
На творчестве подвинутый алкаш.

Он Господом назначенный дневальный,
Перо кому вручили и мольберт -
Ведь даже тот, кто...

Глаза, смотрящие в даль...
Душа безумца чиста
И шаг лишь один, через край -
Свободы напиться сполна.

А сердце просит огня
И знает одно - что сгорит…
Так рвись же струна, так играй!
Чтоб чувства рекою лились.

Так смейся поэт, поэт пой!
Веселые дни коротки…
Кричи, заглушай свою боль,
Твори, сочиняй, не молчи…

Глаза, смотрящие в даль...
Дорога до рая близка
Остался лишь шаг - через край
Туда где плывут облака.

У каждого поэта, есть читатель,
Окошко света, простой мечтатель,
У каждого стиха, есть созерцатель,
Художник слова, отец создатель.

«я влюблён в своё желанье полюбить,
я грущу о том, что не о чем грустить...»

я пишу о том, что не о чем писать,
я молчу о том, что нечего сказать,

я стою на том, на чём сижу,
я сижу на том, на чём лежу,
я лежу на том, на чём стою,
тайну эту я не утаю,

вижу взгляд я свой, и слышу слух,
выдыхаю вдох, вдыхаю дух,
щупаю себя, щипаю, мне
очень больно - значит - не во сне...

значит, существую я, живой,
значит, мыслю верхней головой,
а ещё, я ею ем и пью,
а ещё, я песни ей...