О корове и молоке

Тихо-тихо, словно мышка
В доме бегает мальчишка
Очень маленького роста.
Кто же он? Всё очень просто:

Не гном и не ребенок,
Не мальчик-с-пальчик он,
А Кузька-домовёнок -
Живет он в доме том.

Кто сегодня утром рано
Вытер лужу из под крана?
Кто цветы полил из кружки,
Смел всю пыль, сложил игрушки?

Не гном и не ребенок,
Не мальчик-с-пальчик он,
А Кузька-домовёнок -
Помощник в доме том.

А когда тарелки бьются,
Стены в доме все трясутся -
Кто сказать вам что-то хочет...

Она живёт в Подсолнечной стране, я - в Поднебесной.
Она - река без русла и камней, и я крещён водою пресной.
И каждый раз, питая кровь небесным молоком,
Я забываю обо всём в стране чудесной.
ОМ!

День таял. Тени вниз сбегали с кручи
спешащим добежать до моря ручейком.
Луна скользила по белесым тучам,
текла беззвучно ночь лиловым молоком.

То был мой мир - причудливо-привычный.
Сколь не старайся, он неведом для других.
Любой рассвет - неповторимо личный,
неразделим, как боль, как ветер, что утих.

Мир, сотканный из многих отражений
оттенков чувств, похожий на игру огня,
каков же ты без маски наваждений
моей фантазией рожденных? Вне меня?

Написанное утопает в утопии
Утопим топленное в топленом молоке
Помажем все крестами римской поппии
Пузырик вертится на сломанной игле

Старик расскажет сказку утром ранненьким
Про летчиков и солнце в темноте
Искал я истину, найду конечно истину
Где!? В пупке.

Веселое название сей жизни вернисаж
Индейцы, вампы, викинги, пираты - абордаж
Движение исходное, слова исконно русские
Конечно лучше в Африку смотреть глазами тусклыми

Там Негры бродят толпами, как ежики в тумане...

То зябко, ветрено и мглисто,
То солнце жарит аж до пят.
Шагают по свету туристы,
И им, как видно, чёрт не брат.
Куда вы, братцы, в самом деле?
Неужто нет других забот?
По тёплым хатам бы сидели.
На пляже грели бы живот.
По рынкам и по магазинам
Носились бы без выходных.
Остолбенев и рты разинув,
На цены любовались в них.
Так нет – вас тянет вновь в дорогу,
Опять вас манит трудный путь,
Чтобы промокнуть и продрогнуть
И чуть ли шею не свернуть.
И нет вам лучшего подарка,
Чем...

Город в пыли
Словно во сне
Как под водой
Как на огне
Словно окоп
Вырыт в окне
Зыбко плывет
Город в золе
Ходят столбы
Пыльных дорог
Город в пыли
Пылью продрог
Смерчами носит
Надежды-долги
Пылью заносит
Слова и мозги
Гниль суеты –
Солнце сквозь пыль
Гнутся дома
Словно ковыль
Степь городов
Улиц леса
Руки садовников
Рвут волоса
Рев заоконный
Рвется в стекло
Словно зловонный
Плевок в молоко
Чувствуешь руку
Но жмешь лишь кулак
Скользкий от будущих
Вечных атак
Города...

Мы остаёмся, уходя:
Могильным холмиком в пустыне,
Мазком прекрасным на картине,
Прохладной сочностью дождя…

Мы замираем на устах:
Красивым словом, пышным мифом…
Подпиской под секретным грифом
Стоим на пыльных стеллажах.

Мы растворяемся в строке:
Безвкусным кичем и смятеньем…
С искусственным недоуменьем
Скисаем в звёздном молоке.

Мы расцветаем в пустырях
Мозги дурманящим пейотом…
Погрязшим в наслажденьях мотом
Пускаем по-ветру свой прах.


Мы остаёмся, уходя…

Родился я в сороковом,

Когда войне гимн пушки пели,

И жены волосом белели,

Услышав слово “почтальон”.

Потом я рос:

Как все детишки,

От счастья, пачкая штанишки,

Рыгая сыто молоком,

Дрых обленившимся котом.

Так нет!

Война – плохая штука!

Вначале с батюшкой разлука…

На век.

А немец не дремал –

Все наступал и наступал.

Познав судьбы лихой удел,

Мы из Воронежа бежали,

От страха животы дрожали…

Осколок мимо пролетел.



Я помню...

Забей с высокой колокольни,
Что ты один. И дальше в путь!
Чрез тернии к высоким звездам
А там поймешь, надеюсь, суть..
Ты в мир попал не ради смерти,
Но ради цели той, святой,
Что с молоком впитала веру
В ее божественный настрой.
Ты будешь плакать, будешь мстить,
И жизнь пустой казаться будет.
Но ты постой, не торопись
Быть может рядышком пребудет
Вся истина твоих страстей,
Огонь измен, хлад подлостей…
Случится так, ты жизнь поймешь
Коль нет, ты цели не найдешь…
Но главное не...

Застигнутый врасплох
стремниной повседневной,
заботы вечный раб
я стражду и мятусь,
бегу высокого, а низкого боюсь,
кристаллом бытия
упасть к ногам Вселенной
мне не дано;
так глины теплый ком
страшится, свой покой отринув разом
стать в пламени сияющим алмазом,
иль в холоде коснеющим кремнем.
                                             1973


                    * * *
Что за птица в углу забилась,
не найдя окна между стен?
Я с тринадцати лет любил Вас,
господин Фредерик Шопен...