Ну я себя давно открыл

Я уже давно не тот наивный,
Добродушный парень-простачок.
Моей жизни опыт субъективный,
Преподал жестокий мне урок.

Расставляла жизнь приоритеты,
Да не так, как я того хотел.
И в её театре я билеты,
На галёрку лишь, купить сумел.

Небо нас судьбою наделяя,
Назначает жизненный маршрут.
И в верхах, по центру иль у края,
Нас пути сквозь время дней ведут.

Не грешу излишнею гордыней,
Знаю себе цЕну, не рвусь вверх.
Я увидел жизни свет в долине,
И не нужен, мне высот успех.

И я...

.
Так давно… Это было?..
В прошлой жизни ушедшей
Вечер: тучи в разрывах,
Молний блеск сумасшедший,
.
Юность нищенкой голой
Бесшабашностью чистой
Лужи мерила бойко…
Поцелуи с дождинкой…
.
Первый раз принял добрый
Церкви дом в свои стены:
Мокрый, сумрачный, строгий
Угостил чаем терпким.
.
Сторож шамкал губами,
Покрестил мне в дорогу –
Мне топтать сапогами
На чужбине три года.
.
Пролетели, как пули,
Дни угара земного…
Может спас?.. Или душу
Ранил верою в Бога…
.
Годы...

Всё цеплялось,
Всё ломалось.
Всё не тут и всё не там,
Вокруг люди — шум и гам.
Где-то верили делам,
Где-то слову, мысли, чувству,
Надоело всё — мне грустно.

Грустно мне и неприятно,
Роди мамочка обратно.
Правит миром капитал,
В нём морали дельцов бал.
Лишним в нём давно я стал,
Мелкий, слабый человек,
Доживающий свой век.

Доживаю чем дано,
Поезд мой ушёл давно.
И живу жизнь на бегу,
Перед всеми здесь в долгу.
Должен другу и врагу,
Врагу плату за удар.
А друзьям — за...

Надежда беспочвенна,
Дом брошен давно.
Давно заколочено,
Крест на крест окно.

В подворье заброшенном,
Бурьяна унылость.
В крыльце перекошенном,
Тоски сиротливость.

Как мира усталость,
Оставленный дом.
Глядит обвешталость,
Бесхозности в нём.

Ощерилась дырами,
В полах безысходность.
В них времени силами,
Разрушена плотность.

Здесь жизни обочина,
На ней пыль пути.
Надежда беспочвенна,
И дом не спасти...
Марковцев Ю.

Я давно, не боюсь умереть,
Мне давно, в смерти нет наказания,
Жаль лишь, что не смогу всё допеть,
И исполнить, души все желания.

Не спешу, в дату смерти своей,
Но признал, что её срок не сдвину.
Всё решает судьба — наших дней,
Вплетены нити в мира картину.

И различные нас величины,
Включены в мира суть и состав.
Не родиться до срока, не сгинуть.
И жить нужно, как есть всё приняв.

И не вижу я в данности смерти,
Для себя неизбежного зла.
В ней Небес нет ни гнева, ни мести...

В «театре» Карабаса когда себя осознаёшь, то
Оплакать хочется себя..,
Но что б не услышали другие,
Совсем чужие, радующиеся не их беде.
Да видно слёз своих же на себя не хватит,
Поэтому не стоит тратить!
Когда так много любящих себя,
А у меня нет к ним уважения за их дела…
Им надо возвышаться, в Духе восходя,
Им надо утверждаться в приближённости к Богу.
Стяжая СЛАВУ – быть героем и кумиром…
Правда толпы,
Которая , не думая – распнёт потом…
Но если с разных точек зрения из вечности...

Включи тот свет
И выключи меня из этого.
Пусть все закончится во тьме,
Иль не бывать всему этому?

Склей новый лист,
Порви оставшийся,
Пусть мне запомнятся слова
Тебя касавшиеся.

Под голубой вуалью глаз
Таилась страсть и восхищение
Незабываемым мгновением
Остался ты в сердцах у нас
С рассветом ранним просыпаясь
Твой образ душу греет мне
И он меня не покидает
Ни наяву и ни во сне
Любовь отчаянным терзаньем
В груди на части сердце рвет
Ты был самим очарованьем
Кто помнит о тебе меня поймет...

Єхо давних лет.
Реет знамя на ветру.
Весёлый Роджер.

В который раз ты рвёшь ромашек лепестки
Кидаешь на пол их и шевелишь губами
Как в детстве хочешь ты от них узнать ответ
О том, что любит, или нет…
И в старый кутаешься плед
И молча ждёшь, когда в стекле холодного окна
Покажется сквозь пелену дождя
До боли милый силуэт
Того, кто лезвием ножа прошёлся по душе твоей..
Того которого всю жизнь ждала...
И чей из перетянутых аортой вен
Из сухожилий, нервов струн
Весит на шее у тебя как амулет...
Далёких дней
не забываемой любви портрет...