Ну лучше уж дыхание в затылок

Я тихо напою весенними лучами,
А ты подставь ладонь для серебра.
Где падает звезда, всегда идёт вначале
Дорожка для цветения Огня.

И в лунные часы, отмеченные сердцем,
Рассвет встаёт рождением зари.
Какой бы не была ,заря, всегда надейся
На лучшее в деяниях Любви.

Пусть кружится метель построчно и проточно,
Ты только верь Дыханью Своему.
Хоть где-то на Земле проявится в полночье
Подлунным отраженье--твоему..

Весной оживает природа -
Травы, деревья, цветы...
Весна – это очень красиво,
Но я не люблю весны!

Весна пробуждает чувства,
Те лучшие, что нам даны.
Весна – это так поэтично,
Но не люблю я весны.

Весна - тот период жизни,
Которому нет цены.
Весна – это великолепье!
Но я не люблю весны.

Весна это только мгновение,
Иллюзия, что мы сильны,
Что жизнь будет долгой и ясной,
Я не люблю весны!

В жизни всё просто, реально –
И пути предельно ясны,
Лето, осень...

Ничего не скрою, что ведаю.
До рождения света белого
Тьмой кромешною был окутан мир.
Был во тьме лишь Род - прародитель наш.
1.11
Род - родник вселенной, да отец богов.
Был вначале Род заключен в яйце,
Был он семенем непророщенным,
Был он почкою нераскрывшейся.
1.12
Но конец пришел заточению,
Род родил Любовь - Ладу -матушку.
Род разбил темницу силою Любви,
И тогда Любовью мир наполнился.
……………………….
Песни птицы Гамаюн
Клубок первый.


Пролог

Рожденная Огнем из семени...

Усталый от сумрака город смотрит в затылок,
запутавшийся в переплетении проводов и полуночных маршрутов;
тяжёлая мантия туч спадает на плечи, на гриву
ощетинившихся обочин. Я пропадаю в ласковом воздухе, в летучих
гроздьях сирени бреду наугад – кто подаст бедному страннику,
потерявшему всякий уют, всякую ясность пути.
Из такси выгоняют с хрустом дверного замка. Пряничный
вечер перетекает в неисправимую ночь, а впереди –
задыхающаяся в тумане свинцовая лунная фляжка.
Тот не писал стихов...

Твоя нежность раскрылась в моей ладони цветком декабря –
вот он, пророс алебастровыми снежинками ледяных облаков.
Моя любовь – горящее по наитию пламя, вылитое, словно нагая заря,
раскаленной сталью на полотно-платье дорог,
освещенных импровизацией. Твоё сердце – мёд золотой, тающий под лучами
моих осколочных глаз, моих непрошенных губ.
Моя надежда – брошенная на задворки свеча,
ей бы лучше молчать, но она расплескала тени вокруг,
несмотря на уголь стен и углов, копоть рук и печаль...

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...

Я разбужу тебя поцелуем в грудь
Положу ладонь, между ног тебе
И введу в тебя я слегка, чуть-чуть
И от стонов вновь, станет жарко мне.

Дальше поцелуй по тебе спущу
Доберусь до нижних я губ твоих
Я так нежно их утром разбужу
И желанье вновь, к нам придёт двоим.

Я сожму в ладонь твою грудь слегка
И своим дыханьем обволоку
Губ коснусь твоих поцелуем я
И тебе себя вновь я подарю

И ладонь пройдёт по твоей спине
Я войду в тебя напряжённым «телом»
Ты, проснёшься знаю, по моей вине...

Что-то не так, что-то неверно,
Что-то неправильно сделал опять.
И на душе муторно, скверно,
Что же нет так?! - не могу я понять.

Что-то смеётся во тьме за спиной,
Дышит в затылок и тихо шипит.
Я обернусь — никого нет со мной,
Пусто, лишь ветер листвою шумит.

И день ушедший, мысленно снова,
Весь перебрав, не могу найти в нём,
То, что могло дать, к волнению повод,
То, что теперь, жгёт тревоги огнём.

Так отчего же душа бьёт тревогу,
Что то не так — мне кричит вновь она.
С неба...

В прошлой жизни, идём по пятам, по барханам,
(пустыни пределы), не догнать, не догнать и уде-
лы без воды с миражами в обнимку, пустотой за-
полняя корзинку, и бурдюк, (на исходе вино), не
достать, не настичь нам его, убежал, он от нас,
испарился, не узреть с высоты кипариса, или с
башни высокой, нельзя, нам увидеть «затылок
вселенной», что спешит впереди и по венам, не
нагнать, не поймать, череда, опустели словес за-
крома, израсходовал образа крохи, разобрал их
на отзвуки...

Надеюсь, я уже созрел
писать роман. Мой друг-читатель
(да, я на "ты" - ты мой приятель!),
бросай рутину глупых дел!
Садись-ка в кресло поудобней…
Я поведу рассказ о том,
чем я и сам грешил тайком
(кто с правдой - тот и благородней!),
когда и молод был, и глуп.
И верил, что Земли я пуп!

Роман, конечно, о любви.
Пусть рвутся новые поэты
изобретать велосипеды,
а наше дело - c'est la vie!*–
сбирать цветы ночных мечтаний
в букет красноречивых слов
о тонкостях проблем полов,
о...