Ножичек

Ты прости, прости меня, девчонка.
Не хотел я, не хотел тебя обидеть.
Не могу я видеть боль в твоих глазенках,
Легче звезд на небе мне не видеть.

Ну не плачь, прошу тебя, не плачь, девчонка.
Твои слезы словно нож по серцу режут.
Я хочу увидеть свет в твоих глазенках.
Не смотри, ты, умоляю, с укоризной.

Злословие — болезнь земная,
Все ею здесь поражены.
И гневом праведным пылая,
Мы точим зубы иль ножи.

Нам кажется, что наша злоба
Есть дух правдивейшей борьбы;
Карались ярью гады чтобы,
Готовы всех загнать в гробы.

Желая показать, что зрячи, —
Рассмотрим пыль в чужом глазу.
Представить все б могли иначе,
Знай мы — сглотнем еще слезу.

Ведь раздражение приходит
Из нашей будущей беды.
И злость обратный путь находит,
Вонзается в исток зуды.

Из года в год, обычно поздней осенью,
У здания совдеповских времён
В заштатном городишке «Вид на озеро»
Встречались три вождя своих племён:

Профессор статен был и горд за титулы;
Полковник резал правду, как ножом:
Поэт, известный Западу как Little Big,
Обхаживать любил соседских жён.

И встретившись, все трое шли за выпивкой,
И пили тут – где рос старинный клён,
Где здание с совдеповскою выправкой…
И спорили: кто в жизнь, за что влюблён?!

Профессор говорил: «Люблю за знания...

Вечер, ICQ и мысли о нем…
О той самой встрече, состоявшейся днем.
О зиме, белом снеге и чистых глазах,
О милой улыбке и нежных губах.
Ты дома, кровать и снег за окном
И слезы в подушку, все мысли о нем.
И песня «Максим – Любовь-это яд»
И больно до крика, не в силах молчать,
Любовь-это яд, шептала я себе…
И в слух ты твердишь: «Зачем я тебе?
Ведь он же уедет к любимой своей,
А я здесь останусь с мечтою моей.
Мечтою моей, не понятной совсем.
Что сделать с собой...

Вся жизнь на лезвии ножа,
Весь мир обман, игра иллюзий.
Я слишком много потерял
И слишком много перепутал
Против течения плыву
Но продолжаю верить в чудо,
Что связи с ней не разорву,
Она придет из ниоткуда
И огненной волной волос
Развеет беды и ненастья
Разрушит мир сплошных полос
Подарит мне любовь и счастье.
Мечты? Ну, да! Сплошные грезы
Вокруг меня густой туман
Дожди и ливни, гром и грозы.
Она - Иллюзия, ОБМАН.

Найди, найди себя, мой друг,
Как птица в небе юг, телёнок — вымя,
Как я нашёл себя в избытке мук,
А также в спирте, в музыке, и в ласке чьих-то рук,
И в сердце, которое не остынет.

Нарвусь когда-нибудь,
Нарвусь на чью-то пулю
Иль на агонию острейшего ножа,
И кто-то скажет: «Был он вор и жулик!»
Но лишь одна добавит: «Очень жаль!»

И мать с отцом, и, может быть, сестра
Помянут сына, друга, человека,
И вспомнят грусть пиитского пера,
И строки крови, и потоки смеха...

1998

В призрачном свете луны,
Выглядит всё нереально.
Ветер с родной стороны,
Шепчет мне что-то печально.

Ветки качает и гнёт,
Шепчет, а что непонятно.
Словно с собою зовёт,
В край свой вернуться обратно.

Ветер молчи, не тревожь!
Не посыпай раны солью.
Ведь ностальгия как нож,
В сердце торчит острой болью.

Звёзды на небе мерцают,
Звёзды не знают меня.
Светят, но не согревают,
Хоть состоят из огня.

В призрачном свете луны,
Трудно с дороги не сбиться.
Камни на ней не видны...

Вспомнил я, бандит Япончик,
До того как отсидел,
Сапогом лечил по почкам
Тех, кто вовсе не болел.

Знал я Ходоса Володю.
Ну, случилось, задолжал,
Про факторинг мордой в воду
От Япончика узнал.

Извлекаемый обратно
За цепочку под ножи,
Думал он с Рене Декартом:
Если мыслю, значит жив.

Высоко взлетел Картезий
На познания коне...
Чем тогда Володя грезил,
Не понять тебе, Рене.

Я в себе не ищу покоя.
На два мира, где тьма и свет,
Был в утробе за то раскроен,
Что на жизнь прикупил билет.

Так, что выбрался и здоровый,
Только память свою забыл.
И теперь, лишь по зову крови,
Буду тропы искать судьбы.

Повторяюсь уже в который….
С каждым разом чуть - чуть другой,
И как жабры открывши поры
Надышаться хочу землёй.

В круговерти времён и судеб,
Не смотря на молчанье - ложь,
Как написано, так и будет
И петлю не заменит нож.

И кошель с серебром под сердцем...

Уходят не тогда, когда уходят.
Совсем иначе это происходит.
В какой-то день воскресный или будний
Он шлёпанцы привычные обует,
И зубы жёсткой щёткою почистит,
И выключатель сломанный починит,
За завтраком газету почитает,
Прикинет, как идёт футбольный счёт.
И вдруг увидит - женщина чужая
Тарелку держит: «Положить ещё?»
А дальше всё останется, как было:
Не вспыхнет стол малиновым огнём,
И в ванной не окаменеет мыло
(«Семейное» - написано на нём).
И станут годы скатываться в забыть...