Ночное приключение

Ночная метель
след любви заметает.
И память мою
лишь фонарь освещает.

Ему всё равно
я смеюсь или плачу,
на что мой букет
чувств душевных потрачен.

Он просто софит,
освещающий сцену
финальных картин
о любви, об изменах.

И слёзы мои
для него просто блёстки
сквозь белый узор
на стекле.

Перекрёстки
из судеб людских
всех сценариев жизни,
стекающих в ночь.
Каждый кадр лишь призрак.

Ночная метель
след любви заметает.
А память в тайник
новый крах помещает.

Ночным мотыльком близко к краю Вселенной
Вспорхнуть, растворяясь в дыхании ветра;
И каплями ливня струиться по стенам
Вниз миллиметр за миллиметром.

Зелёных лугов тихий шёпот услышав,
Тонуть в пряной радуге цвета и трав,
Тянуться за солнцем всё выше и выше,
Парить за границею яви и сна.

Как птица, лететь, тая в небе бескрайнем,
В объятиях воздуха с тонким эфиром;
Внезапно коснуться познания тайны,
Куда закрыт доступ реальному миру.

Стремиться к звезде, проходя сквозь планеты...

Ночные бдения с молитвой на устах
Дают возможность заглянуть на небеса.
Понять, что мир не только то, что мыслишь ты,
Порой, вынашивая тщетные мечты.

Мир не смыкается в одно лишь: «Только Я!»,
Он многогранен в проявленьях быти'я.
В нём столько красок, что названий их не счесть,
И в миг любой ты получаешь Жизни весть.

Ночной ларёк как ты одинок,
Не замечая все мимо проходят.
И жизнь, как запутавшийся клубок,
Ведь люди вечно от проблемы уходят.

Мармеладов

Зайчик маленький сбежал
От своей мамаши.
И, свободный, поскакал.
Он – совсем бесстрашный.

Скачет зайка средь цветов.
Бабочки летают.
Тропку видит муравьёв.
«Что они таскают?»

Вот иголочку несёт
Рыжий муравьишка.
А другой совсем ползёт
Под корой. Чуть дышит.

«Посмотрю-ка я куда
Вьётся эта тропка».
Поскакал. «Вот это да!
Муравейник – горка».

Муравьи туда – сюда.
Все они в работе.
Сунул зайка нос туда.
Что-то им лопочет.

А они вцепились в нос
И его кусают.
«Ай...

Про туманность Андромеды,
Расскажу — я там бывал.
Честность — жизни моей кредо,
В ней ни разу я не врал.

В общем — дело было так:
Как-то на машине еду.
Вдруг дорожный вижу знак,
Стрелка — путь на Андромеду.

Я конечно повернул,
И по стрелке еду той.
Слышу — стра...ааааный, такой гул,
Глянул — звёзды подо мной!!!

Голос вдруг: - «Ты кто? Откуда?
Вид и род твой? Ну — быстрей!
-«Из простого» - кричу - «Люда,
Гладкокожий, род — людей.»

Голос женский и приятный,
Только строгий...

Всему когда-то свой придёт конец,
И бесконечно не стоит начало.
В бездействии находится мертвец,
А над живым всегда двоится жало.

Игобам предстоит найти плато,
Где вотоиди развивали общность.
И оправдать не может тех ни что,
Но соблюсти придётся осторожность.

Сейчас наверное для нас так странно,
Что первый дальний путь был не по суше,
Не по воде, под гнётом океана.
Мир очень тварями был перегружен.

Гораздо безопасней на созданьях,
Которые по воздуху летают.
Отражено то в...

"Мы други летали по бурным морям,
От родины милой летали далеко,
На суше, на море мы бились жестоко,
И море, и суша покорствует нам!
О други, как сердце у смелых кипело,
Когда мы, содвинув стеной корабли,
Как птицы неслися станицей веселой,
Вкруг пажитей тучных Сиканской земли!...
А дева русская Геральда презирает."


Перевод,  К. Н. Батюшков. 
Сочинения том 1, СПБ 1887, ст 238.


Ну братва, на яхте "без преграды"
Чусовой просторы рассекают,
        Как в мультфильме,
Натянули...

Я еду рано на рыбалку...
Покинув город на расвете...
Я взял с собой бутылку водки...
Да на крупняк, конечно, сети...
Расставил их, цежу бутылку...
В руках для виду - с леской палка...
Вдруг вижу в сетях шевеленье...
Гляжу...А там сидит русалка...
Зелёный волос...грудь большая...
Поёт насмешливо романс...
Рукой маняще мне махает...
И я, конечно, выпал в транс...
На берег вылезли лягушки...
Я в сети лезу сам не свой...
Промок от пяток до макушки...
Смотрюсь, как чистый водяной...

Был я давеча в Париже,
Пил коньяк «Наполеон».
Ром пришёлся не по вкусу,
Не понравился мне он.

А потом махнул с Парижу
Самолётом прямо в Рим.
Смаковал весь вечер пиццу,
Запивал «Шато». Экстрим.

После Рима в Амстердаме
Посетил я ресторан.
Заказал кальян и пиво,
Веселился, как баран.

А в Берлине две красотки
Приземлились за столом.
Шнапс, шампанское и водка,
И не помню, что потом.

На Канары было грустно
Мне оттуда улетать...
И на этом я проснулся -
То был сон, едрёна мать...