Никуда не спрячешься

Чувства и мысли никуда ведь не деваются.
Они в эфире отражаются,
К пославшему их сново возвращаются
И в жизнь его внедряются.
Так важно, что в тебе внутри.
Чем дышишь и другим желаешь.
Встречая тернии в пути
Всецело ль БОГУ доверяешь?

Стоит стакан, один лишь для меня,
При свете фонаря, играет гранями ночного света,
И нет в нем ничего от хрусталя,
Но в нем вино теплом согрето,
Я, пил один в ночной тиши,
А рядом даяли собаки,
Концерт, для одиночества души,
Они "сыграли" лучше Баха,
Конечно многим не понять,
Кода душа на части рвется,
И одиночество мое,
Объять не так-то просто.
Оковы сука, ведь всю жизнь,
Не деться, никуда не скрыться,
В вине забыться и не жить,
Ну сколько можно биться?
Не нужен мне не "Мерседес...

На полях от проталин стало темно,
На пригорках лесных снег сошел уж давно,
Пахнет жухлыми листьями, хвоей, травой,
Отсыревшей в канавке старой сосной…

Полноводные реки лед несут в никуда,
Как кораблики белые их кружа не спеша…
Лишь шепча, камыши провожают подруг –
«Ну куда вы, дурехи, отправились вдруг?»

Вечереет… По небу плывут облака
И прижавшись к тебе, я скажу им: «Пока!»
И за лесом уляжется солнышко спать,
Чтоб тихонько с утра разбудить нас опять…

На пригорке палатка...

Есть, сынок, на Марсе вроде
Иль в ином краю
Люди похоти и плоти,
Баюшки-баю!

Есть на них молитвы-святцы,
Красная межа -
До тебя им не добраться,
Малая душа!

Открывать глаза не надо -
Во стране другой
По живым горит лампада,
Как за упокой!

Не Кощей дремучим лесом
Выбрался к реке -
Вьются в воздухе их бесы,
В каждом проводке!

Открывать глаза не будем,
Баюшки-баю!
Скоро душу этим людям
Вынесешь свою...

Целый мир у них в ладонях...
Но до юных лет...

Я маму мою обидел.
Теперь никогда-никогда
Из дому мы вместе не выйдем,
Не сходим с ней никуда.
Она в окно не помашет,
Я тоже не помашу.
Она ничего не расскажет,
Я тоже не расскажу...
Возьму я мешок за плечи,
Я хлеба кусок найду,
Возьму я палку покрепче,
Уйду я уйду в тайгу!
Я буду ходить по свету
В страшный-страшный мороз,
И через бурную реку
Буду я строить мост.
И буду я главный начальник,
И буду я с бородой
И буду всегда печальный
И молчаливый такой...
И вот будет вечер...

Один путь на двоих,
Одно время в упряжке,
В тишине, как в рубашке,
Только взгляд сводит миг,
Остальное незримо…

Одна боль пополам,
Одна радость в узде,
В пустоте, как на дне,
Только взгляд, словно храм
Освещает сердца…

Один день – ты да я,
Одна ночь нога в ногу,
В никуда, как в дорогу,
Только взгляд-колея
Нитью трепетной вышит…

Волк на поклон пришёл к шакалу
И говорит: «Давай дружить».
Зима пришла. Похоладало.
И злобно ветер начал выть.

Свежатинки не так уж много.
Все закрома давно пусты.
Не спится бурому в берлоге.
Следы лисы ведут в кусты.

Ждёт лисонька момент удобный.
Шум поднимает вороньё.
У белки вид звероподобный.
С деревьев падало гнильё.

Куда ни кинься, травля всюду.
Собак немало развелось.
Покрылась толстым льдом запруда.
Хитрей, умнее стала лось.

Ломаются, тупея зубы.
Об кости нечего...

- Аль нет у нас земли, Марусь? Просторы ещё те!
Есть уголь и руда, и силушка в руках.
Так что же мы живём, Марусь, в скорбях и в нищете?
Весь финт в правителях, Марусь, в поганых мужиках!

- Социализмы были, капитализмы были -
Пора борьбу со злом вести не наугад:
Пока державу, Нюр, козлы не развалили
До полного конца - даёшь матриархат!

- Но просто ли, Марусь, без всяческих понятий
Схватиться за штурвал?
- Начало ерунда!
Хотя и нужен ряд благих мероприятий
Первичных, так сказать...

Не повезло, наверное, тем людям,
Кто чувства все свои упрямо,
По полочкам кладут, по блюдам,
И эти правила блюдут так рьяно,
Что чтут молитву не сбиваясь,
Когда порядок, значит жив,
А оступился раз, так кайся,
Иначе в страсти будешь сгнив,
Лежать и ведьмам предаваться,
Пороку ж, чувства отдавать,
А всё ж,
Так хочется влюбляться,
Любимым быть, в мечтах летать.
Уж сколько будем в никуда,
Мы открывать все эти дверцы,
Мы не хотим так, так нельзя,
Любить!
Но только...

«Вёрст пятнадцать за Малое Бутово
В лес поехать, чтоб мясо испечь?!
Атавизм кулинарный откудова?» -
Возмущалась японская печь.

Неразумие микроволновое!
Куда денешь ты баб-мужиков,
Что на углях грудинки слоновые
Запекали сто тридцать веков?

Тлеет дуб в костерке, иль орешина,
Меж камней зарумянился кус…
Шкура-штора у входа повешена,
Дым пещёры не горек на вкус.

Круг расселся за Малым за Бутовом:
Мясо, угли, трава молода…
Дома - вилки, варилка с компьютером -
А привычку не деть...