Никем

Сад цветущий и сад увяданья

Все, что держит в ладонях земля –
Сад цветущий и сад увяданья –
Опрокинет людское желанье
Ось земную на запад клоня.
Осквернит, прислоняя рукой
К белым щекам святыни Покоя.
За густою черною кровью
Тянет бешеный след за собой.

Затуманит туманом глаза –
Все глядеть им под образа,
Не глядя на пустые сомненья,
Гордо всматриваясь в откровенья,
Свою ношу рукам донести,
На забвенье слова обрекая,
К Вознесению у самого края,
На краю безымянной земли...

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...

Я - хозяйка в тесном доме,
Но живу впотьмах,
Пахарь-Свет зерно уронит
На моих полях

В дальних рощах пусто, голо,
Мокнет лист на пне,
Зимний гость, седой Никола
На пути ко мне.

Стукнув ставнем, вровень станет
Страстотерпный лик,
И приветливо заглянет
лубяной старик,

вдруг пахнет коровьим летом
из земных хором,
и зальется белым светом
потеплевший дом…


Обмелели норы рачьи,
Камушки на дне,
Рыбий царь, кряжистый Лаче
Машет гривой мне,

"Дочерей моих и деток,
Парень, не...

Поэзия боли - навязчивый страх.
Искусственный секс на твоих губах.
Б**дские прозы о высоких чувствах.
Всем хорошо - все продаются.
Геноцид людей - лишь самоистребление.
Это вполне разумное стремление,
Когда уже совсем не к чему стремиться.
Как мы сумели этого добиться?
И, наблюдая всю эту картину,
Ангелы блевали миром.

2

Заражённые смыслы подохшей моралью,
Которую мы всегда убивали.
Мы были богами! То есть просто никем.
Иногда мне кажется, что я лишь манекен.
Без душ и без...

Одна... совсем одна... и никого – лишь тишина и ночь со мной…
И ты – чужой... Огонь погас, и нет тепла...
Есть снег, не тающий никак, есть карандаш – мой друг и враг,
И замирающий вдали надежды призрачный маяк...
Как выжить?... Где найти людей?..
В пустыне немоты твоей как отыскать любви ростки?..
Мой сердца плач не слышишь ты...
А эхо звонко лишь в горах – их одолеть мешает страх...
Журчит усталый ручеек моей мечты у самых ног...
В нем утешенье нахожу – пока он бьется, я дышу...
И...

Тебе весело, ты смеёшься
А как мне сдавило грудь!
Кажется,ещё чуть-чуть-и задохнёшься
Одинокий и странный мой путь.
Веселая,высокая и стройная...
Но знала ведь ты..знала всё...
Почему же такая довольная
Всем плевать на чувство моё....

Нелепая я..смехотворная...
Непонятая, никем
А ты легкая, ты задорная
И ты нравишься всем.

Ты была сестрой моею
Говорила, что любишь меня
Упрекнуть я тебя не смею
Неведима моя слеза.

Вам так весело, весело вместе
Я, нелепая, в стороне
Сердце...

Я озяб, небо серое давит.
Не поют песен птицы давно.
Лучик солнца надежду подарит.
Заглянув, мне сквозь тучи в окно.

Я озяб, я не стар, но не молод.
Много лет я ответы ищу.
Утоляя свой к знаниям голод.
Но устал и всё чаще грущу.

Я озяб, а внутри словно снега комочек.
Он растает, слезою из глаз.
Жизнь, дни замотала в клубочек.
Их я попусту, тратил не раз.

Я озяб, никому я наверно не нужен.
Серый день, смотрит хмуро дождём.
А потом, будет холодно, ветер и стужа.
Мир большой, а...

Как в лесу стоит гора,
Под горою той – нора,
В той норе живёт Горыныч.
У Горыныча хандра.

Безнадёжно Змей влюблён:
Третий день в три горла он,
Не закусывая мясом,
Заливает самогон.

На горе стоит дворец,
У дворца – златой торец.
Вдоль торца Горыныч ходит,
Как заправский молодец.

Из окна торчит коса,
Плачет девица-краса.
Плачет горькими слезами,
Трёт накрашены глаза.

Слёзы горьки льёт она
И бранится из окна:
«Уходите, Змей Горыныч,
Вам Кикимора жена!

Вы – жанатый...

Жизнь моя смысл новый ищешь где ты,
Ускользнув глазами в пыл углей,
Разве там на истины ответы,
Что искал я странником во мгле?

Может сердце выплеснет до стона,
Счастье там, где светлому приют
Никому под небом нет урона,
И рассвету птахи гимн поют.

Помню осень, розовый закат
И октябрь, как будто всех жалея,
В стороне от едких эстакад,
Жёг листву рябинами алея.

А теперь мгновенья песней кружат
Эту быль в согласии с тобой
И с весною нежно взгляды дружат,
Всплеск её качая...

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...