Ничего не случилось

Вот и опять чёрные тучи,
Солнце закрыли в небе собой.
Жизнь изменяет нашу всю случай,
Он может быть пустяком и судьбой.

Он разлучает нас в жизни и сводит,
Словно погода изменчивый он.
Рядышком с нами по жизни он бродит,
Верим — его нам предсказывал сон.

То наградит случай нас, то накажет.
Слышал я, что неразборчив он — глуп.
То нам собой в рай дорогу покажет,
То он учтив с нами, то очень груб.

Случай судьбу изменяет нам круто,
Дарит нам встречи которых не ждём.
Что день...

Есть работа и труд,
И есть труд и призвание.
Не всегда совпадут,
Случай, путь и желание.

Всяко в жизни бывает,
Но не всё — как хотим.
За нас случай решает,
Мы не властны над ним.

Мы судьбою зовём,
Жизни пройденный путь.
В мире, все свой пройдём,
Нам с него не свернуть.

Счастлив тот, кто призвание,
В жизни труд превратил.
Кто презрев расстояния,
В неё Космос вместил.

Кто-то тяжким трудом,
Жизнь свою всю живёт.
Кто-то став в ней дельцом,
По закону крадёт.

Труд за хлеб...

По щекам слезы катятся градом,
Плачет девушка лет двадцати.
Никого нет, гляжу, с нею рядом,
Не могу просто так я пройти.

Кто обидел тебя, дорогая,
Почему громко плачешь навзрыд.
Ты такая еще молодая,
Что случилось, скажи, что болит.

Может горю, помочь я сумею,
Может все это лишь пустяки.
Поделись ты бедою своею,
Станет легче, спокойней дыши.

Улыбнулась, реветь перестала,
Тихо молвила, так, ерунда…
Я сегодня под дождик попала,
Опоздала, друзей подвела.

Телефон разрядился...

Мужик с получки очень перепил.
Домой добрался в виде безобразном.
Посуду ненароком перебил
И вазу перепутал с унитазом.

Об острые края иль что ещё
Зад оцарапал и наклеил пластырь.
А кровь не унимается, течёт.
Такой случился форменный блок-бастер.

Что только на порез свой ни лепил,
Всё тщетно. Словно вышедший из боя
Муж пластырь весь, который в доме был,
Извёл вконец, но справился с бедою.

А утром говорит ему жена:
Что вазу ты разбил, ещё не драма.
Но зеркало с какого бодуна...

Слова меж нами сочтены,
Твоих я не ищу ответов,
Я научилась брать в займы
У неродившихся поэтов.

Того что было, не исправишь,
Пусть светит полная луна,
Но дуализм рояльных клавиш
Нас больше не сведет с ума.

Как не растопит сердце встреча,
Не тронет в тишине звонок,
От нежных рук не дрогнут плечи,
И не исчезнет потолок,

В твой храм спокойствия и веры
Мысль не ворвется обо мне,
Мы станем сильными, наверно,
Пусть не сейчас, но по весне

Увы и ах, нам будет лучше,
Так...

При торможении особо резком
Старушка вылетала из-за спин.
Она могла б лицом снести железки,
Когда бы не проворный гражданин.

Успел-таки схватить её за хлястик,
Спас бабушку от пятого угла.
Но хлястик оторвался, вот несчастье,
Что пережить бабуля не смогла.

В суд подала - Ну что, маньяк, попался?
За хлястик норовил стянуть в кровать...
Вердикт был однозначен - Домогался,
У женщины особые права.

Тот случай расписали журналисты -
С поличным взят маньяк-геронтофил.
Соседи...

С гор бежит ничей ручей,
Ты ничья и я - ничей.
И тогда нам почему
Не присесть на берегу
У ничьей речной косы,
Коль ничейные все мы.

Волны плещут в берега,
И блестит ничья блесна,
И костёр зажжён ничей,
И уха, и звук речей...
И для всех одна Игра,
Как и счёт один - Ничья.

Одиночество ночей...
Ночь - ничья,
и я - ничей...
Этим с ночью мы и схожи...
До насквозь
пробравшей дрожи,
до слепых
проемов окон
и до свитой
в плотный кокон
тьмы...

Мы -
ничьи...

Совсем ничейны...
Со времен, еще вечерних -
и до утреннего света...
Может быть,
пройдет и это...
Может, где-то
кто-то ищет
среди многих,
многих тысяч,
ищет даже
этой ночью,
отвергая всяких прочих,
искушение гоня,
не кого-нибудь -
меня...

Пригоршней в лицо бросает
Ветер снега рой колючий.
Грустные снежинки тают…
Где-то ждёт счастливый случай…

Притаился в подворотне
Или спрятался за дверью…
Выходи, мы тут, напротив,
Мы в тебя, ты знаешь, верим…

В подворотне зашуршало
Смятой старенькой газетой,
И к ногам моим пригнало
Листик… надпись «Этим летом…»

Убили парня за здорово живёшь.
За просто так.
Спокойно. Как в игре…
И было это не за тыщу вёрст
От города. А рядом. Во дворе.
Ещё пылали окна…
Между тем
Он так кричал,
прижав ладонь к груди,
Как будто накричаться захотел
За долгое молчанье впереди…
Крик жил отдельно!
Вырастал стеной.
Карабкался, обрушивался с крыш.
Растерзанный, отчаянный, больной,
Нечеловечески огромный крик!
Он тёк по трубам,
полз по этажам,
Подвалы заполнял и чердаки.
Он ошалело тыкался в звонки...