Ни слова ни движения руки

Во мне рядом — Слово, Мысль и Память.
Память, Мыслью в Слово превращу.
Изолью им душу — легче станет,
Когда в жизни вдруг я загрущу.

В подсознанье — память моих предков,
А в сознанье — жизни опыт мой.
Как меж стенок, птица в тесной клетке,
Там метаясь, мысль крадёт покой.

Не все мысли можно сделать словом,
Не всё словом можно обьяснить.
Передать нельзя им жар иль холод,
Должен каждый сам их пережить.

Так зачем же долгими ночами,
Мысли, сон опять прогнав из них,
Лёд и пламя...

Там — у начала времён,
Если оно есть — начало,
Слово сперва сказал Он,
И оно мир наш создало.

И утекло с той поры,
Много воды в жизни реку.
Слов много в нас, но миры,
Всё ж не создать человеку.

В слово мы мысли вместить,
Их обьяснить им стремимся.
В строчку сплетая слов нить,
Фразой красивой гордимся.

Сколько же слов уж сказали,
Сколько ж ещё скажут люди!
Сколько ж от них здесь печали,
Иль счастья нам ещё будет.

Всё что начнётся — конечно,
Скажет Он Слово опять.
И...

Всё в твоих руках...
Но не все задерживается.
Закон текучести.

Я в каждой букве тихих слов,
Душой оставшись между строчек.
В мотиве всех своих стихов,
В их мелкой дроби многоточий.

И если здесь я вдруг исчезну,
Закончив в теле путь Земной.
И тебе трудно станет если,
Ты вспомни — я в стихах с тобой.

Прочти их — и тебя согрею,
Я в них огнём любви своей.
И станет жизнь твоя теплее,
В ней станет тёмный миг светлей.

Мой стих мне был в пути опорой,
Уйду — пусть служит он другим.
Тем, кому близок был он словом,
Мотивом искренним, простым.

Я...

Как блеснуть хотелось словом!
Рифмой обуздать слова.
И мелодией раздольной
Наполнять столбцы стиха.

Мне казалось - вот забава,
Красоту в слова вводить.
Может быть, кто знает, слава
Будет по следам ходить.

Ну, а впрочем, всё банальней -
Без стиха жить не могу.
Может бабкой повивальной
Он встречал меня в миру.

Может, я ему обязан
Настроением своим.
Это счастье - быть поэтом,
Незаметным и простым...

В той тени, где муза зреет,
На душе всегда легко.
Это радость рифмой...

Я трогаю чувства руками,
И, как сквозь вилы вода,
Ускользают они меж пальцами,
Испаряются в никуда.

Я трогаю чувства руками...
Есть только миг и не больше-
В сердце их сохранить между нами,
Хоть по времени бы на дольше.

Я трогаю чувства руками...
То ли есть они, то ли нет?
Мы не знаем об этом и сами,
Наложив на них странный запрет.

Я трогаю чувства руками,
Ты не чувствуешь, очень жаль.
Я тебя провожаю глазами...
От меня ускользаешь ты в даль.

Всего не хватило каких то минут,
Вот, кажется, это мгновенье,
Но это минуты в объятиях рук,
Дарующих мне вдохновенье.

Их кожа нежнее восточных шелков,
По ним бы пустить караванчик,
Из теплых лобзаний губами следов
Прокладывал путь бы как странник.

Ладони сравнимы с живым родником,
Глотнешь- и ты счастлив навеки,
Ничто не сравниться с чудесным теплом,
Бегущим по венам, как реки.

Всего не хватило минуты другой
Еще раз к рукам прикоснуться,
Почувствовать нежность колючей щекой...

Прежде чем…
свои руки умыть…
с гроздью вен — цвета вялой сирени…

знай, что душу твою от тюрьмы
не спасет ни Плутон,
ни Тиберий.


Хоть ты локтем залезь…
хоть плечом…
хоть ты весь медный таз «изгу-гукай»!…

НО В ВЕКАХ ПРОСЛЫВЕШЬ ПАЛАЧОМ.
Чистоплотною римскою
сукой.


И вода потечет в реках вспять…
Ни одна тебя яма — не примет…

У костров
будет стража блевать…
на твое нецензурное имя…


Лишь пророка святая слеза
за тебя порадеет
в зените…

И надземные...

Старый стрелок я, а слово - зверек.
Взял я ружье, а зверек - наутек.
Слово простое мелькнуло - и нет.
Средь сухостоя теряется след.

Хитрый зверек, не привыкший к пальбе,
Слово гуляет само по себе.
Слово скрывают лес да гора,
Слово уходит из-под пера.

Стих посвящен моему отцу Чиянову Фёдору Степановичу, который освобождал Белоруссию и дошел до Кёнигсберга (Калининград), где был тяжело контужен и День Победы встретил в госпитале. За боевые заслуги был награжден: Орденом Красной Звезды, орденом Красного знамени,
медалью "За отвагу", "За боевые заслуги","За взятие Кёнигсберга". На войне был полковым разведчиком ( ходил в окопы врага за "языком").

Медаль отца в руке моей лежала,
Тяжелой ношей жгла мою ладонь,
Каким трудом она ему досталась...